Сергей Малицкий - Блокада

— Устал я уже от тебя, Коркин. Я ж тебе говорю: он всем ту картинку в лицо тыкал. Всем, кто дома не сидит. И каждому сборщику ту картинку показывал, а один из них и сказал, что видел человека с картинки. И видел его у одного старика, что живет в Стылой Мороси. Вот так некоторые по сто монет зарабатывают!

— Наш староста говорил, что нет в Мороси людей, — вытер рукавом взмокший лоб Коркин. — Там только пакость одна водится. Именно что нелюдь. Зачем Пустому нелюдь? А кто он такой-то? Ну тот, которого Пустой ищет? Что за… человек?

— Не он, а она, — поправил Коркина Филя и медленно двинулся через ограждение, обходя страшные бугры. — Девка какая-то. Девчонка. Может, дочь Пустого, может, сестра, он и сам не знает, а может, просто знакомая какая. Человек, а не нелюдь. Нелюдью как раз твой староста был. Один из шрамов у меня на спине от его бича! Или вот ордынцы эти самые… вот уж нелюдь. Нелюдь от люди по нутру отличается, а не по роже. И выкинь ты эту девчонку пока из головы. Нам с тобой поручили дело, вот делом и надо заниматься. А то болтаешь без умолку!

— Эй, — просипел Коркин, тыча перед собой пальцем. — Шевелится!

Филя обернулся, увидел подрагивающий бугор, бросил мешок и, закусив губу, отогнул ломом упругие стебли проволочника. Из пронзенной острыми корнями плоти на него смотрел наполненный болью и ужасом лошадиный глаз. Мальчишка ойкнул и, выронив лом, закрыл лицо ладонями.

— Дай, — сдвинул брови Коркин, поднял лом, примерился и вонзил его между побегами проволочника. Бугор заколыхался и замер.

— Ты чего? — начал шмыгать носом Филя.

— Нельзя над скотиной издеваться, — пробурчал Коркин. — Она ни в чем не виновата. Даже корову, когда режешь на мясо, надо убивать быстро. Так, чтобы она и понять не успела, что с ней делают. И другие коровы этого видеть не должны. Нельзя так со скотиной. Отлить мне на ордынцев, а со скотиной нельзя.

— Так ты чего хочешь? — почти закричал Филя. — Чтобы светлые сортировали их, что ли? Лошадей в одну кучу, а ордынцев в другую?

— Ничего не хочу, — четко выговорил Коркин и опять забросил за спину мешок. — Чем дольше живу, тем меньше хочу. Пришли мы уже. Чего тут Пустой хотел найти?

— Все, что найдем, все в дело пойдет, — с отвращением поднял лом Филя и, вытерев его конец о ленты проволочника, пробурчал: — Работы еще выше макушки, а дня всего ничего осталось.

Засветло они не успели. Филя для порядка осмотрел сначала казарму, в которой постоянно жили двое или трое светлых, но там не сохранилось ничего. Мало того что ордынцы подожгли ее: уже в огне они продолжали ее грабить, — там их и застали летучие машины светлых. Все отсеки казармы, крыши над которой не сохранилось, заполняли бугры проволочника.

— Они еще живы? — спросил Коркин.

— Не знаю, — огрызнулся Филя. — Надеюсь, что нет.

— Если корова падет в степи, проволочник накрывает ее через день, — пробормотал Коркин. — Поэтому стервятники торопятся. Но если идет желтый дождь, тогда проволочника не будет, и корова начинает гнить. Но во время дождя и стервятники не могут ее клевать. Когда идет желтый дождь, птицы должны прятаться.

— Это как же? — не понял Филя. — Где можно спрятаться в степи? Норы, что ли, роют?

— Они взлетают выше облаков, — ответил Коркин. — И ждут, когда желтые тучи истают.

— А если тучи не истаивают? — Филя остановился у входа в лабораторию. Жестяная, еще недавно отливающая серебром дверь была помята и закопчена. Сразу несколько холмиков проволочника поднимались возле нее, но сама лаборатория уцелела. Стекла на окнах покрывала паутина трещин, виднелись выбоины, но ордынцам удалось разрушить только верхний слой прозрачного покрытия.

— Что тут горело? — Коркин осторожно прошел между кочками проволочника и постучал по закопченной стене. — Это же жесть? Белая, но жесть. Она не горит.

— Топливо, — ответил Филя, подбираясь к двери лаборатории. — За казармой стояли емкости, ну бочки с топливом. Это такая жидкая штука вроде пойла, которым торговал Хантик. Только его пить нельзя. Оно ядовитое. Светлые им заправляют машины. На самом деле не только им, но и им тоже. Наверное, ордынцы вскрыли их, а там долго ли до беды. У них же у каждого второго факелы в руках были. Но там, скорее всего, мало было топлива. Или бочки были вовсе открыты. Пустой говорил, что светлые сильно рискуют: держать возле казармы такие емкости — все равно что подбрасывать над головой нож. Воткнется рано или поздно в макушку. Весь пустырь бы затопило пламенем. От базы до Поселка!