Тимур Туров - Факелы ада

Милинович недовольно заворчал, а Олегу на ум пришел Джамих Карил Тарик, он же Рамзан Фатихович Мухаммедов, дейвона, оказавшийся Наблюдателем и уцелевшим адептом «Черного Солнца». Вспомнились пронзительный взгляд алых глаз, серое треугольное лицо и спокойный голос: «Пелена над Нижним Новгородом перестанет существовать. Ненадолго, всего на три дня, но что это будут за дни…».

Джамих и его последователи три года назад собирались уничтожить ту незримую загородку, что мешает обычным людям увидеть мир таким, какой он есть, при том что «Самахе хвар» всегда считалась организацией реваншистской, и главной ее целью было уничтожение «коричневых».

– Но зачем? Для чего это нужно? – спросил Олег.

Пленник попытался стиснуть челюсти, белое лицо его побагровело, глаза налились кровью. Но заклинание и в этот раз оказалось сильнее, и черный язык заметался в открывшемся провале рта:

– Пелена… за эти тысячелетия… она стала… сделалась неотъемлемой частью людского сознания… люди рождаются с ней… живут… они срослись с ней, не могут без нее… Если убрать, возникнет массовое помешательство, многие… очень многие получат тяжелые травмы тела Силы… неизбежны смерти… многие тысячи смертей… очень быстро, в течение суток… Маги выживут, но без источников останутся бессильными…

– Ерш твою меть… – в этот момент Олегу очень хотелось, чтобы Ежи лгал.

Но заклинание не позволяло обманывать, да и ни единого грамма фальши не было в словах творца големов.

Уничтоженные источники, лопнувшая Пелена, тысячи смертей, еще большее количество безумцев и тех, у кого повреждения тела Силы приведут «всего лишь» к тяжелым болезням. Повергнутый в хаос город, лишившиеся возможности колдовать маги из всех сфер, полное безвластие и растерянность…

Империя смерти, в которую превратится столица Верхнего Поволжья.

Та империя, возникновения которой едва удалось избежать в феврале двухтысячного года.

– Ррры! – произнес Милинович, и в рыке его прозвучали страх и растерянность.

– Так… – сказал Олег, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. – В конечном итоге ты, а точнее, стоящий за твоей спиной орден Дети Тесея пытались уничтожить Пелену в пределах нашего города?

– Да.

– Не вы ли подкинули эту идею «бесцветному», что прятался под маской Джамиха?

– Мы, – тут Ежи улыбнулся. – И ему не хватило совсем чуть-чуть, чтобы выполнить эту задачу.

– Не вы ли инициировали эпидемию размножения среди слаш? – Олегу вспомнилась телевышка, площадка на ее вершине и трое белолицых, облаченных в черное мужчин, проводивших на ней странный обряд.

– Мы. Тогда нам помешало неудачное стечение обстоятельств.

– Надо узнать, где он брал энергию, – влез обратившийся в человека маах’керу. – Никаких следов источника рядом! Зато с той стороны, из-за озера, тянет дымом, там у него наверняка убежище!

– Погоди, это не са… – Олег осекся на полуслове, поскольку мир вокруг начал меняться.

Серая пелена, напичканная желтыми огоньками, вновь затянула небо и опустилась так низко, что в ней скрылись вершины самых высоких деревьев. Со всех сторон донеслись скрип и шуршание, и растения, от покрытых шипами великанов до закованных в чешую пеньков, начали уменьшаться в росте.

– Они уходят в землю? – спросил Милинович. – Чего-то боятся?

– Что сейчас будет? Отвечай? – Олег требовательно глянул на пленника. – Это опасно?

– Я называю… это… черным снегом… вдохнешь его – смерть.

– Прикрыть рот достаточно, чтобы выжить? – осведомился маах’керу.

– Да.

Затрещал раздираемый на куски рукав от куртки Олега, и Милинович метнулся к озеру. Растения к этому времени ушли в почву целиком, по другую сторону от водоема, примерно в километре, открылся бревенчатый дом с остроконечной крышей, большим сараем и поленницей под навесом.

Серое марево потемнело, стало черным, огоньки в нем принялись гаснуть.

– Держи, – вернувшийся оборотень бросил один из намоченных кусков плотной ткани Турнову, другой приложил к собственному рту, а третьим накрыл физиономию Ежи, да еще и прижал ладонью.

– Спафсибо, – пробормотал Олег сквозь импровизированную маску, и тут и вправду пошел снег.

Пушистые снежинки, огромные, точно пуговицы, и черные, словно вороньи перья, кружились в полном безветрии, сталкивались друг с другом, оседали на землю, на воду и немедленно принимались таять.

Это выглядело красиво и в то же время до озноба жутко.

Олег невольно сжался, когда одна из них приземлилась ему на руку, ожидал чего угодно, ожога, сильной боли. Но ощутил лишь холодное прикосновение, и через мгновение там, где только что лежала будто вырезанная из сажи звездочка, осталось мокрое пятнышко.