Шимун Врочек - Метро 2035 - Питер. Война

– Надо проверить, – сказал Грек задумчиво.

– Командир, ты чего? – диггер оторопел.

– Я сказал, мы проверим, – Феофанов повернулся к своим. – Идем внутрь. Это приказ! Поэт, только пикни. Я предупредил.

– Я что, я ничего, – сталкер пожал плечами. Феофанов посмотрел на него в упор, кивнул.

– Вот и молчи. Все готовы? Двинулись. Быстро, быстро, быстро!

«Красные сталкеры» цепочкой, разбившись на тройки, перебежками направились к собору. Пересекли заснеженную площадь…

За ними оставалась в снегу цепочка следов.

Внутри собора шевельнулась тварь по имени Леди. Сюда шла… опасность. И – добыча.

– Поиглаем? – детский голос.

Эхо разнеслось по огромному собору и затихло среди колонн. Поиглаем. Конечно, поиглаем.

Станция Садовая, одиннадцать дней спустя

– Цветок прерий! – возопил Убер. – Гурия! Мечта поэта!

– Нам нужно идти, – сказал жених. Лицо его было искажено, щека подергивалась. Но лезть на здоровенного бритоголового наглеца он не решился.

Зря, подумал Комар. Убер уважает храбрость.

Девушка, оглядываясь и глуповато улыбаясь, пошла прочь. Жених дергал ее за руку и почти тащил за собой.

– Иногда я так устаю от своей мужской привлекательности! – пожаловался Убер, улегся на вещмешок, закинув руки за голову. Герда посмотрела на скинхеда с ненавистью, встала и пошла по платформе, не оглядываясь. Комар дернулся было встать за ней, догнать, но… подумал и сел обратно. Герда шагала, чуть прихрамывая, спина была прямая как струна. Обиделась.

– Чего это она? – удивился Убер.

Комар посмотрел на него искоса.

– Убер, ты дурак или притворяешься?

– Притворяюсь, – ответил Убер мгновенно. – Чтобы не выделяться на фоне остальной нашей компании. Хотя по сравнению с ним… – скинхед приподнял голову и кивнул в сторону сидящего с записной книжкой Таджика. Лицо азиатского интеллигента было задумчивым. Видимо, тот опять решал какое-то уравнение, решил Комар. – По сравнению с ним, я никто. Вот он дурак, так дурак, на полную катушку. Даже завидно немного.

Таджик даже не шевельнулся. Словно не слышал.

– Убер!

– А что Убер? – скинхед оскалил зубы. Комар вздохнул. Особый скинхедский шарм Убера одновременно пугал и завораживал женщин. На мужчин же действовал по-разному, но по большей части – раздражающе. И Комар понимал, почему. Иногда ему самому хотелось огреть Убера чем-нибудь потяжелее. – Я ей ничего не обещал.

С их возвращения в Большое Метро прошло одиннадцать дней. Ранение Герды оказалось несложным (повезло, сказал хирург) – сквозное, без повреждений кости и кувырканий пули. Четыре дня девушку держали в госпитале, затем отпустили – с условием ходить на перевязки. Впрочем, она сама была врачом. Комар отделался не так легко.

Его рана оказалась сильнейшим ушибом – пуля выбила кусок кирпича, которым Комару и досталось. Опухоль с осложнениями. Герда уже свободно ходила, Комар все еще не мог толком разогнуть левую руку.

Компания отдыхала, набиралась сил. Несколько раз их допрашивали какие-то военные, все время разные. Потом их поставили на довольствие, как беженцев (а Комара и Убера как военнообязанных). Комар много раз рассказывал о Леди и Исаакии, но, кажется, всем было не до того.

Узел Садовая-Сенная был полон беженцев и солдат, бурлил жизнью и фонтанировал событиями. Но пока основным на станции оставалась дикая неразбериха и всеобщий хаос.

И слухи. Слухи. Постоянные слухи. Война рядом. Веганцы чудовища, нелюди. Но СМЕРШ, что тайно лютует в Большом Метро, еще хуже… Люди пропадают без суда и следствия. Потом оказывается, что это были тайные шпионы Вегана.

– Я отойду на минутку.

Убер расслабленной походкой, насвистывая, прошелся по платформе. Встречные косились на него. Скинхед выбрил голову и теперь ходил, задрав нос и сияя шрамами на затылке. Прирожденный провокатор, пробурчал как-то Таджик.

Комар помедлил. Что-то было не так. Он кивнул Таджику – посторожи вещи – и бросился вдогонку.

Спрыгнул на рельсы, пошел в тоннель, в темноту.

Исчез там.

Тупичок. Тут его походка сломалась. Словно Убера подменили. Из здоровенного засранца скинхеда вдруг вынули стальной стержень. Он медленно прошел несколько шагов и согнулся, держась рукой за стену. Бледное лицо в каплях холодного пота, словно у наркомана. Под глазами темные круги. Больно.

Он упал на колени, вздохнул, мучительно закашлялся… И тут его вырвало.