Юрий Арис - Бог из воды

Но где тогда тела?

Мы потратили на поиски всю ночь и большую часть утра и не нашли ничего. Я терялся в догадках, а страх за Литу, смешанный со злостью, мешал мне рассуждать здраво. И зачем она вообще согласилась на это задание? Из упрямства, конечно! Хотела мне что-то доказать, а продемонстрировала поведение, простительное разве что ребенку.

Днем я спал на борту яхты, проснулся ближе к вечеру. Сразу же проверил, кто где находится, и с удивлением обнаружил, что Ева уже в воде. Что она там забыла? Ей же запрещено покидать яхту без моего присмотра!

С этим нужно было разбираться, и я сразу пошел на палубу. А там уже стоял Водяной.

— Аккуратней разворачивайся! — прикрикнул он. — Плаваешь, как корова, провалившаяся в прорубь! Через голову разворот и удар хвостом! Четче, четче!

Ева повиновалась. Вернее, пыталась. Она двигалась так, как велел ей смотритель, но многие движения оказывались непривычными и получались неуклюжими. Это не злило ее, она со спокойным упрямством повторяла все заново.

Это можно было бы счесть примером отличной совместной работы, если бы не одна деталь: между ними не было симпатии. Даже в первые дни нашего знакомства с Литой я чувствовал к ней благодарность. Не часто, конечно, но в такие моменты — всегда. Ева не чувствовала ничего, она вообще не воспринимала Водяного как человека. Да и он всего лишь выполнял свою работу.

Сейчас он не обучал живое существо, он настраивал машину. А Ева, в свою очередь, не сотрудничала, она работала над боевыми приемами, но не для него или проекта, а для себя.

— Ева, ты пытаешься сделать воронку или довести местных рыбок до тошноты? Грациозней, мать твою! Бери пример с Кароля, он под водой двигается идеально! А, Кароль, привет!

— Салют, — я подошел ближе. — Решил взяться за дело?

— Ну да, это ведь моя работа! — беззаботно отозвался Водяной. — Деваха, надо сказать, запущенная, ей до тебя очень далеко! Такое ощущение, что ее совсем не тренировали!

— Очень может быть, если вспомнить, кто был ее первым смотрителем.

— А, эта, — Водяной презрительно поморщился. — Мы с ней уже сцепиться успели. Она, видите ли, считает меня лишним. Ха! Еще большой вопрос, кто из нас лишний! Сейчас убралась в свою каюту и, скорее всего, рыдает там. Она думает, что я буду извиняться! Да чем больше она рыдает, тем больше у меня свободного времени! А Ева молодец, слушается, как вымуштрованный солдат.

— Не увлекайся. Ты учишь ее, как правильно бить хвостом, но однажды ты рискуешь почувствовать этот удар на себе.

Он посмотрел на меня, прищурился:

— Ты не прав. Я, может, и не идеальный психолог, но и не дурак. Она не настолько плоха, как ты убеждаешь всех и вся. Зачем, Кароль? Это на тебя не похоже. Почему ты так ненавидишь ее?

— Не знаю. Я даже не уверен, что ненавижу. Она просто мне неприятна, — пояснил я.

— Но почему?

— Не знаю, сказал же!

— Ладно, ладно! — он поднял руки в примирительном жесте. — Не рычи! Ева, на сегодня тренировка окончена! Пойду скажу местному повару, чтоб сварганил вам что-нибудь поесть.

Я мог бы уплыть и без еды, но это было бы неразумно. Я уже давно заметил, что во время серьезных заданий у меня появляется тенденция отказываться от пищи. Плохая привычка: я теряю не только вес, но и энергию.

Я смотрел, как Водяной хромает. Вины больше не было, только сочувствие. Вина исчезла, когда я увидел его на борту, когда узнал, что он сдержал свое слово и вернулся в море, хоть и в другой роли. А раз он смог столько выдержать, то и я смогу.

— Хочешь, объясню тебе?

Это Ева спросила. Она полулежала на поверхности воды и с интересом смотрела на меня.

— Что объяснишь? — удивился я.

— Почему я тебе неприятна.

Любопытный поворот. Я не знаю, а она знает! Мимо такой истории проходить нельзя.

— Ну, объясни.

Она выбралась из воды настолько аккуратно, что почти не подняла брызг. Солнце тут же засверкало в каплях, оставшихся на ее чешуе. Я поймал себя на том, что мне любопытно: как она выглядит под броней?

— Я понаблюдала за тобой и пришла к выводу, что ты живешь не по законам природы. Знаешь ли ты, как утроена наша стая?

Я не сразу сообразил, о чем она вообще говорит. Но потом, приняв во внимание, что Ева больше животное, чем человек, понял. Она говорила о звериной семье — такой, какой жила Первая Стая. Какой жили наши предшественники, те, кого Островский нашел на глубине…

— Догадываюсь, — ответил я. — Есть вожак, есть охотники, собиратели, охранники, самки с детенышами.