Алексей Калугин - Заглянувшие в Бездну

Соломон и сам понимал, что, скорее всего, все именно так и было. Но ему очень не хотелось в это верить. Хотелось найти какое-то разумное и непротиворечивое объяснение действиям Муромского. Потому что если в ближайшие десять-двенадцать часов Муромский не найдется и не даст каких-либо внятных объяснений своим действиям, это только на первый взгляд будет означать, что из поселка впервые за десять лет его истории совершен побег — причем сбежал не обычный человек, а альтер! На самом же деле все будет хуже. Гораздо хуже! Плохо настолько, что страшно даже подумать. Поэтому-то Соломон старался пока об этом и не думать. Он не уходил от проблемы, а отекал ее лезвием Оккама. Пока еще это было возможно.

— Алексей был очень-очень воспитанный мальчик, — со слезами в голосе произнесла Ольга Николаевна. — Очень читать любил.

— Да, читал он много, — соглашаясь, кивнул Сил Силыч. — Что ни день, бегал в библиотеку книгу менять.

Соломон указал пальцем на Геннадия.

— Позвони в библиотеку, узнай, какую книгу он брал в последний раз.

Геннадий коротко кивнул, отошел в сторону, достал из кармана телефон.

— А ты, — Соломон повернулся к Рушану. — Сбегай-ка и приведи сюда эту ясновидящую, из Аддамсов.

— Ты про Кану? — уточнил Рушан.

— А что, среди Аддамсов каждый второй ясновидящий? — Соломон был недоволен, раздражен и даже зол. На всех вокруг и на себя в первую очередь. И ему с трудом удавалось скрывать это. — Разумеется, про Кану.

— Кана не любит, когда ее называют ясновидящей, — сказал Рушан. — Она сама называет себя видящей то, чего не видят другие.

— Мне без разницы, как она себя называет, — угол рта Соломона едва заметно дернулся. — Попроси Кану прийти сюда, и как можно скорее. Быть может, ей удастся увидеть что-то из того, что не видим мы. Пока еще следы свежие.

Рушан поднес два пальца к виску, затем резко откинул руку в сторону и направился к выходу. Чтобы пообщаться с Аддамсами по какому угодно вопросу, следовало лично нанести им визит. Бывшие отшельники не признавали ни телефон, ни Интернет, ни какие-либо другие средства связи. Они вовсе не считали их бесовскими игрушками — просто были уверены, что без них жизнь спокойнее и лучше. В конце концов, каждый имеет право жить так, как он хочет. Если это не мешает соседям жить так, как хотят они. Если бы все следовали этому прекрасному правилу, жизнь на самом деле могла бы стать намного лучше.

Геннадий подбежал к Соломону, все еще сжимая телефон в руке.

— «Улисс»! — радостно сообщил он.

Соломон непонимающе сдвинул брови.

— Джеймс Джойс. «Улисс». Книга, которую накануне взял в библиотеке Алексей Муромский.

Соломон с досадой цокнул языком и качнул головой. Еще одна не самая лучшая новость за сегодняшнее утро. Парень, который, по его же собственным словам, двадцать лет вообще ничего не читал, вдруг берется за «Улисса» — поразительный прогресс. Вениамин Павлович, похоже, думал о том же — он, не останавливаясь, гладил усы и шевелил бровями, как будто мысленно репетировал речь, которую должен был произнести перед большим собранием заинтересованной публики.

— Комнату Муромского осматривали? Книга на месте? — спросил Соломон, обращаясь ко всем, кто находился в столовой.

— Мы решили пока ничего не трогать, — ответил Димон. — Я тоже, как все это увидел, первым делом подумал о Кане Аддамс.

Соломон одобрительно кивнул.

Минуту-другую все молчали. Ситуация не располагала к обмену впечатлениями. Кто-то понимал, а кто не понимал, тот догадывался, что ситуация — хуже некуда.

— Что скажешь, Вениамин? — угрюмо поинтересовался Соломон.

— Возможно, у Муромского случилось временное помутнение сознания, как следствие острого гематоксикоза. Он выпил сразу три гемокана — почти литр.

— Да? — В голосе Соломона вагон недоверия. — А я о другом подумал.

Снайдеров прекрасно понял, что имел в виду Соломон. Но это была именно та тема, касаться которой ему сейчас не хотелось. Поэтому он только хмыкнул неопределенно и в сто первый раз провел пальцами по усам.

«Может, тоже усы отпустить? — глядя на него, подумал Соломон. — Замечательный же способ уходить от ответов».

— Мы найдем его, — уверенно заявил Димон. — В течение трех-четырех часов. Готов поспорить.

— Не горячись, — осадил его Соломон.

— Голый и весь в крови — куда он денется? — стоял на своем воплощенный. — На него сразу обратят внимание. В машину или автобус не посадят. А если и посадят, то только чтобы полицаям сдать.