Юрий Тарабанчук: Проект Бессмертие

-- Ты мне тут повыступай еще, -- лениво отмахнулась продавщица, ловко шурша новенькими купюрами. -- Должна же я с вас, дармоедов, личную пользу иметь? -- Она управилась с расчетом и протянула Митричу белесый пластиковый стакан, наполненный до половины. -- Конфету мятную дать? Или рукавом, как обычно, занюхаешь?

-- Шоколадку душа желает, ту, с орехами лесными, -- тоненько хихикнул дедок. -- Давай, шевелись, Поля, побалуй Митрича. С этого дня жизнь по-иному пойдет. Ни в чем себе отказывать не буду. Решил я так...

...К вечеру все 216 человек, проживающих постоянно в биозаповеднике, прошли вакцинацию.

Отпустив санитаров, пожилой врач остался в кабинете один. Он достал из дорогого кожаного портфеля свой дневник и быстро записал в нем:

18 апреля 2015 года.

1-й этап. Произведена имплантация генетически измененных стволовых клеток в человеческие организмы, подвергавшиеся в течение ряда лет радиационному облучению. Реакции отторжения не наблюдалось! Это вселяет определенный оптимизм. Быть может, после трех лет неудач мне, наконец, улыбнулась переменчивая фортуна. Теория проистекает из практики, а не наоборот, я абсолютно в этом убежден, и, хотя вопросы этического порядка продолжают меня беспокоить, иного пути, кроме избранного, я не вижу. Слишком высока цена поднятого мной вопроса! Субъективно - я не желаю стареть, объективно - процесс старения возможно и необходимо затормозить, остановить и повернуть вспять. Это - моя цель, мой смысл, моя религия...

Врач спрятал дневник обратно в портфель, застегнул тот на обе застежки и не спеша чиркнул зажигалкой, подкуривая сигарету. Эксперимент начался на редкость гладко, нервное напряжение, не отпускавшее профессора все последние недели, спало...

Дверь из приемной приоткрылась и в кабинет проскользнул пышущий здоровьем толстячок. Его крупный, картофелеподобный нос хищно раздувался, в кармане распахнутого настежь бежевого плаща, наброшенного прямо на докторский халат, что-то весело побулькивало.

-- Только что военные задержали первых трех беглецов - те захватили милицейский уазик и попытались вырваться на нем из заповедника. Хорошо, что солдаты додумались опустить шлагбаум, перетянули через дорогу шипованную ленту и набросали на выезде металлических ежей. Чувствую, веселая предстоит ночь, профессор! -- азартно отрапортовал он.

Пожилой врач задумчиво глянул в темное ночное окно и кивнул:

-- Очень хорошо. Эти люди сами дают нам повод для их полной изоляции и мы, конечно же, воспользуемся этим. Надежная стена вокруг резервации уже возведена, но кое-кто из правительства до сих пор не понимает - зачем нужна именно стена?

-- Как только мы задокументируем первые изменения в организмах подопытных, этот вопрос отпадет сам по себе - кто из правительства не желает продлить себе, любимому, жизнь лет этак на сто, да еще и с полным функциональным сохранением? -- тоненько засмеялся толстячок. Он подошел к столу и торжественно водрузил на него емкость с медицинским спиртом. После этого толстячок достал из другого кармана два маленьких микстурных стаканчика, наполнил их до краев прозрачной жидкостью и, вручив один из них профессору, а второй зажав в своей одутловатой руке, приподнято произнес: -- По традиции мы выпьем за успех. За ваш успех, Петр Андреевич! И пусть горит все синим пламенем! За вас, профессор Санин!..

Крупная серая крыса осторожно подошла к трупу рыжей лисы, лежавшему под кустом боярышника на лесной прогалине. Солнечные лучи не проникали под куст и крыса двигалась почти наугад, осмотрительно водя своей вытянутой мордочкой по сторонам; ее глубоко вогнутые, покрытые редкими волосами уши были слегка оттопырены, а длинный чешуйчатый хвост волочился по земле. Как и миллиарды ее сородичей, крыса не брезговала ничем, будь то неоперившийся птенец, мелкая рыбешка, навозный жук или заплесневелый кусок черствого хлеба, и была всегда готова при первой же возможности утолить свое извечное чувство голода.

Приблизившись к мертвой лисице, крыса замерла, едва заметно шевеля своими длинными чувствительными усами. Прекрасный охотник, она была не голодна, и ею двигало скорее врожденное чувство любопытства к поверженному природному врагу, нежели чувство голода. Сотни блох, жившие до этого на мертвой лисице, в один миг перекочевали на крысу, надежно спрятавшись в ее сером подшерстке.