Вадим Филоненко - Девять граммов на удачу

Юрун некоторое время размышляла, а потом переменилась в лице:

– После! Это было после! Вначале Потап пытался связаться с Ванаварой, а потом попросил нас всех проверить свои передатчики. Связи уже не было! Но как же тогда Меху удалось?..

– Вот именно… – задумчиво протянул я.

– Так ты позвал меня только за этим? – после паузы спросила Юрун.

– Конечно. А зачем же еще? – состроил я удивленную рожу.

– Ну и ладно! – Ее глаза обиженно блеснули.

Юля резко развернулась, собираясь уходить, но я схватил ее за руку и привлек к себе. Она попыталась возмущенно вырваться, но я обнял ее и прошептал ей на ухо:

– Никуда тебя не отпущу, так и знай!

– Вот дурачок, – счастливо улыбнулась Юрун, обняла меня за шею и поцеловала…

Через некоторое время мы разошлись по своим палаткам. Юля традиционно размещалась вместе с Глебом, а я спал в общей палатке егерей. По дороге я завернул к представителям Петровича:

– Эй, Мех! Спишь?

– И тебе советую, – недовольно откликнулся наемник.

– И правда, шел бы ты, Бедуин, – раздраженно добавил разбуженный Боря Таран.

– Извините, парни… Мех, дай свою рацию.

– Зачем еще?

– Да дай ты ему! – обозлился Таран. – Иначе ведь до утра не отвяжется.

– Держи. – В меня полетела рация Меха. – Она все равно не пашет. – Наемник зевнул во весь рот.

Он не соврал. Рация действительно не работала…

Под утро я заступил в дозор. Позевывая, вылез из палатки в предрассветную сырость.

Наш лагерь состоял из шести палаток. Две приходились на балласт. Одна предназначалась следопытам. Отдельное «помещение» по традиции отводилось под полевой госпиталь – там ночевал Саня с бывшей приманкой. Потап, Кочкин, я и остальные восемь егерей делили между собой еще две палатки.

Вообще-то, Саня хотел было забрать Кочкина к себе, чтобы пронаблюдать за его здоровьем. Но рядовой уперся рогом, клятвенно заверяя, что здоров, как упырь. Саня махнул рукой и отправил его ночевать в егерскую палатку.

Сейчас из нее вылез Куб – мой напарник по предстоящему бдению. Мне предстояло сменить Механика на восточном конце периметра, а Кубу Тарана на западном.

Мех встретил смену, держась рукой за щеку.

– Зуб, – пожаловался он. – Боль дьявольская.

При этих словах я невольно напрягся, вспомнив шутливое предположение Юрун о том, что Механик и есть пресловутый Дьявол.

А наемник все стенал:

– Единственное, чего в жизни не выношу, – это зубную боль. И надо же, как не повезло – на маршруте прихватило. Анальгин выпил, не помогло. Зайду к Сане, разбужу, может, вколет чего. Как думаешь, Бедуин? Можно его потревожить? А то до подъема я не доживу.

– Разбуди, конечно.

Наемник поспешно удалился.

Не успел я освоиться на позиции, как ни с того ни с сего объявился заспанный Немой.

– Бедуин, срочно двигай к палатке Сани. Потап приказал. А я тебя сменю.

– Чего стряслось, не знаешь?

– Не-а. – Немой зевнул во весь рот, встряхнулся, как собака после купания. – Брр! Ну, и сырость! Давай, Бедуин, скачи антилопой. Там что-то срочное.

И я поскакал, понимая, что случилось нечто экстраординарное.

В палатке санинструктора лежали два трупа: Сани и спасенной «приманки».

Саню убили, вогнав лезвие ножа в легкое. Удар нанесли умело – точно между ребрами, отлично зная, куда бить. Егерь умер не сразу – секунды две еще жил, но закричать не мог из-за крови, наполнившей легкие.

Этим и хорош подобный удар. Если бить в сердце, человек перед смертью может издать громкий вопль и тем самым поднять тревогу. А с пробитым легким он и не пикнет.

Удар профи. Впрочем, подобных умельцев в АТРИ хватает, и уж тем более в нашем отряде.

Нож прочно застрял в теле. Убийца не смог или не успел вытащить его. Торопился прикончить приманку. Тот, видимо, умер во сне – ему свернули шею.

Кроме трупов в палатке находились Потап и Механик.

– Это я трупаки нашел, – пояснил наемник. – Зашел за анальгином, а тут… Я сразу к Потапу.

Леша тем временем вытащил из раны нож и принялся осматривать его, пытаясь установить владельца.

– Обычный нож для выживания. Такой есть у каждого из нас, – озвучил Потап вслух результаты осмотра.

– Такой, да не такой, – пробормотал я.

– Ты знаешь, чей он?

Потап и Механик вопросительно уставились на меня.

– Это нож Юрун, – отчетливо произнес я.

– Уверен? – помолчав, переспросил Потап, а Мех посмотрел на меня сквозь прищур.

В его взгляде отчетливо читалось удивление пополам с ликованием. Я прямо-таки слышал его торжествующее: «Я же говорил, что все люди – отъявленные мерзавцы. И ты, Бедуин, только что подтвердил это. Заложил свою женщину и глазом не моргнул! Ну, и кто ты после этого? Святой?»