Вадим Филоненко - Девять граммов на удачу

Очнулся я на полу в большой клетке. Рядом без сознания лежал Кочкин.

Находилась наша мини-тюрьма внутри огромной избы. Какой именно, не знаю. Может, Лаборатории, а может, и пыточной. На полках и верстаках, расставленных вдоль стен, хватало и микроскопов с пробирками, и всяких разных крючьев, ручных пил и страшноватого вида молотков, заляпанных засохшей кровью.

В центре помещения находился необычного вида стол. Его столешница была составной – квадраты и диски перекрывали друг друга и явно могли перемещаться, складываясь в различные узоры. Рядом со столом находились малопонятные хреновины. Одна из них напоминала гигантский патефон – с раструбом-динамиком и «лапкой» с проигрывающей иголкой на конце. Вот только иголка была великовата и больше походила на сверло.

Вокруг стола суетился Механик. Что-то крутил, на что-то нажимал, отчего пластины столешницы то и дело меняли места, складываясь в различные комбинации. Вероятно, Механик никак не мог составить нужную, потому что лицо его было крайне недовольным, а с губ время от времени срывались матерные слова.

В избе царил полумрак. Свет лился только от двух керосиновых фонарей, подвешенных над столом, и большой жаровни, притаившейся в углу.

Возле жаровни сидел на корточках Крылан и держал над огнем металлический прут с бляшкой на конце.

Остальных чертей в избе не было. Не обнаружил я и Юрун. Вернее, в сторонке на топчане кто-то лежал неподвижно. Но его с ног до головы закрывала простыня, поэтому понять, кто там, мне не удалось.

Крылан почувствовал мой взгляд и обернулся:

– А, ты очнулся. Как раз вовремя. У меня все готово. – Он снял с жаровни раскаленный прут и приблизился к клетке. – Повернись спиной, Бедуин.

– Перебьешься. Где Юрун?

Крылан молча подошел к топчану, откинул простыню. Юля. Лежит неподвижно. Надеюсь, она без сознания, а не мертвая. Я вцепился в прутья клетки, до боли сжав пальцы.

– Она жива, – успокоил меня демон. – Скоро очнется. А ты пока повернись спиной. Не тяни, Бедуин, а то металл остынет, придется заново накалять.

Держался Крылан спокойно, я бы даже сказал, доброжелательно. Без ненависти, злорадства или агрессии. Словно хирург, который готовится выполнить свою работу – порезать пациента, чтобы потом ему стало легче…

– Что это? – Я кивнул на прут.

– Мое клеймо. – Демон продемонстрировал бляху на конце. Там, на металле, была выдавлена стилизованная летучая мышь. Знакомый знак. Именно такие мы находили на изувеченных трупах людей, которые побывали в гостях у чертовой дюжины Крылана. – Таков расклад, Бедуин. Прежде чем начать очищение, я всегда помечаю своих грешников.

– И что? Все они охотно подставляют тебе спины? Прямо-таки просят: «Заклеймите меня»? – не удержался я от подковыки.

– Нет, конечно, – совершенно серьезно откликнулся Крылан. – Их приходится клеймить силой. Грешники вообще боятся очищения. Пытаются брыкаться.

– Тогда с чего ты решил, что со мной будет иначе?

– Ты другой, Бедуин. Реальный пацан, а не всякое недоделанное чмо.

– Вот именно, что реальный… То есть реальные проблемы тебе гарантирую.

Крылан досадливо покачал головой:

– Зря ты так, Бедуин… – Несколько секунд он задумчиво смотрел мне в лицо, а потом указал на Юрун: – Она у тебя высший класс. У моих чертей на нее сразу стояк начался. Ждут не дождутся, когда краля очнется от наркоза. Обычно мы всех отловленных бикс для начала пускаем по кругу… Их двенадцать, моих пацанов. И все они в этом деле обожают жесткач. Хорошо, если своими орудиями на куски твою шмару не порвут… – Демон многозначительно замолчал.

Я тоже молчал. Конечно, можно заорать: дескать, только тронь ее, козел, по стенке тебя размажу. Но мои угрозы будут выглядеть смешно. Осуществить их я все равно пока не могу. А вот Крылан свои может. Сейчас хозяин положения он. Не я.

Демон оказался далеко не дурак – с ходу нащупал мою болевую точку. Понял, что ради Юрун я добровольно пойду в огонь.

– Можно, конечно, сделать для нее исключение, – продолжал Крылан. – Мои пацаны на крайняк перетопчутся… Короче, Бедуин, сам решай, порадовать моих чертенят или обломать.

Несколько мгновений мы с демоном буравили друг друга упрямыми взглядами. Почему-то ему было очень важно, чтобы я сам, добровольно, подставился под клеймо.