Антон Перунов: Проект Х

- Что ж, это даже не плохо, теперь вы сможете не бить ноги в пути. - Выдал я свое умозаключение. - Да и продуктами вас снабдили, как следует.

Ердей согласно кивнув в ответ на мои слова, без особой ловкости, но спокойно-уверенно взобрался в седло. Сашка последовал его примеру. И наша конная партия, растянувшись недлинной цепью с Мадху во главе, двинулась дальше.

Как и говорил Сашка, путь наш по тайге проходил на удивление спокойно и тихо. Уже к полудню первого дня мы преодолели наверное самую опасную, открытую со всех сторон степную часть дороги и вступили под покров леса. Здесь, моим спутникам -лесовикам был словно дом родной. Лес не терпит шума, а тропы в нем редко настолько широки, чтобы можно было ехать на конях по двое. Поэтому волей-неволей ехали мы в тишине и молчании. Я вместе с вездесущим Мадху возглавил отряд, на всякий случай, перекинув автомат на грудь. За мной ехал чуть повеселевший Сашка, и замыкал отряд Ердей, ведя в поводу Гнедка. Продвигались мы все время на северо-восток.

Уже сильно стемнело, но мы все продолжали уже почти на ощупь идти вперед. Ехать верхом стало слишком опасно - невидимые в темноте ветки запросто могли ударить по лицу, выколоть глаз или вовсе сшибить с седла. Поэтому мы спешились и ведя в поводу своих коней, продолжили идти к ведомой одному Ердею цели, которая видно была совсем близка.

За прошедшие дни мы мало разговаривали даже на привалах. Новых необычных снов не приходило. Мы далеко продвинулись вглубь тайги на север, так что даже природа несколько изменилась, став более суровой и сдержанной. Высокие сопки, каменные кряжи и осыпи по берегам холодно-прозрачных речушек. Которые мы по два-три раза на дню переходили вброд. Дикие звери. Я даже издали увидел бизонов - гороподобных, с могучими загривками и тяжелыми, длинными рогами на лобастых головах. Почти таких, как тогда, в ту памятную ночь на дороге. И в голову пришла странная мысль, так что же получается? Мы уже оказались в этом мире, когда столкнулись со зверем? Но почему же ... ладно, что толку искать ответ на вопрос, который все равно останется неразгаданным наверняка.

Тихая уютная долинка открылась с очередным шагом. Ничто еще миг назад не предвещало конца пути и вот... невысокий, серебрящийся осиновой дранкой купола храм, пара бревенчатых изб, тихий, едва слышно журчащий родник, обложенный камнем. Почему-то сильно посветлело или мне только показалось? Ердей сделал знак остановиться и мы замерли на месте. Старик широко и истово перекрестился, шепча слова молитвы. Затем низко, коснувшись пальцами земли, поклонился. Я последовал его примеру. Еще не понимая толком, куда же попал, я остро и глубоко ощутил святость, особость этого места. Духовную энергию его. И даже немного оробел. Как и посмел явиться сюда? А главное зачем?

Эти мысли разом навалились всей своей давящей силой на меня, что я почти впал в ступор. И только вовремя мелькнувшая идея - позаботиться о лошадях - вернула меня в реальность. Решительно забрав поводья всех коней из рук ничего против того не имеющих дахар, я медленно направился в сторону широкой полянки, на которую мне указал старик, мол, там лошадкам самое место. Сами же мои спутники словно забыв о долгом утомительном путешествии и усталости, бодро зашагали к храму.

Я долго возился с лошадьми, расседлывал, чистил, кормил и поил. Уже совсем стемнело и я зажег имевшуюся среди запасов свечу, огонек которой, бестрепетно, словно и не было никакого даже малейшего ветерка, ровно горел, освещая мои труды. В конце концов, я закончил с делами и, нагрузившись припасами и оружием, зашагал в сторону избушки. Осторожно постучав, отворил незапертую дверь и вошел в темные сени. Поставил свечу на лавку и сложил вещи на полу. Посидел несколько минут в тишине и покое, утомленно привалясь к прохладным бревнам стены. Господи, хорошо-то как.

Не пора ли пойти в храм? И чего я так испугался? Что за робость такая? Нельзя больше вилять и себя обманывать - я попросту трушу идти туда, в дом Божий. Слишком много за мной греха. Но ведь просто зайти я могу? Ненадолго. Собравшись с силами, оторвался от лавки и медленно побрел к церкви. На душе воцарилась странная тишина. От того, что иду - стало легко. А от предчувствия встречи - томительно-тревожно. Перед невысоким крыльцом остановился и, повторяя 'Господи помилуй' трижды перекрестился с поклонами. Тихо потянул дверь на себя и шагнул внутрь.

Внутри царил теплый, желтоватый, от горящих лампад и свечей, сумрак. Широкий иконостас с длинными, во всю ширину поперечными балками расписанными чудными зелено-красно-желтыми цветами и травами занимал всю стену, поднимаясь под потолок. С икон на меня смотрели лики святых, Богородицы и самого Иисуса Христа. Горло перехватило от волнения и я зашептал 'Отче наш'. Сколько простоял так, не знаю. Время остановилось.