- А ты, ты сам? Ведь вы с Сашкой христиане, я в Алтыне не видел ни единого храма, ни часовенки. Во что верят дахары? Кто ты для них?
- Среди людей, Слав, не ищу я врагов. - Сказав это, он замолчал наглухо, ну, итак уже сказано не мало. Главное, старику с мальцом ничего не грозит, значит, все не зря. Допив кружку и поблагодарив зардевшегося Сашку, я отошел в сторонку и улегся на одеяло, после напитка стало неудержимо клонить в сон и сил сопротивляться этому не оказалось. А что? Сосну часок, чего мне еще делать?
На этот раз, что удивительнее всего, я четко понимал, что сплю и вижу сон. Виделся мне родной город, улицы, дома, люди. Сначала не ясно было, что же происходит, но потом понял, надвигается нечто страшное и надо спешить, скорей добраться домой, чтобы помочь, защитить и спасти близких, не ведающих о близкой беде. Бросился бежать, ворвался в подъезд, поднялся к себе и только теперь понял, что потерял ключи. Почему не позвонил, не ясно, не раздумывая, принялся стучать в дверь. Внезапно кто-то стоявший за спиной, коснулся моего плеча, я начал оборачиваться и...
Проснулся.
Высоко в небе светило жаркое летнее солнышко. Тишина. Лагерь словно замер, ни голосов, ни звука шагов. Ладно. В пустом животе забурчало. А ведь есть охота до невозможности. Я уже три дня толком ничего не ел. Пленный или свободный - все равно обязаны накормить или отпустить, в конце концов. Или убить, мелькнуло в голове, а что, тоже вариант. Посидел, размышляя. Решение выплыло откуда-то из глубины и почти сразу заполнило сознание до краев. Пойду сам! Чего ждать? Поднялся, отряхнул и поправил одежду и пошел в сторону бунчука-стяга. Никто и не думал мне мешать или окликать. Путь свободен. Рядом со знаменем сидели по кругу несколько воинов, но один выделялся - черными глазами и золотой гривной, а еще особой силой в лице и всей фигуре. Да, это вождь. Я даже оробел чуток. Никто и теперь не замечал меня, поэтому собрав решимость в кулак, я сам шагнул в круг и поклонился.
- Здравствуй, вождь. Твои воины привели меня сюда. Прошу, ответь, кто я - пленник или свободный человек?
Кута поднял на меня глаза, и меня словно придавило, до того почти гипнотически мощным оказался его взгляд. Выдерживая его груз, я ответил так же прямо. Но я ошибался, никто не собирался бороться со мной, вождь просто посмотрел на меня, не более. Елки. Словно издалека донеслись слова.
- Садись рус. Ты пришел за ответом, и ты получишь его.
Дождавшись пока я сяду, Кута сказал.
- Ты будешь жить как кетарай или умрешь. Иного нет. Готовься к испытанию.
- Но когда? И что это за испытание?
- Сейчас. Ты будешь сражаться с собой, рус. Анда, дай ему архас, полную чашу.
Сидящий рядом с вождем седой воин поднял бурдюк и налил в простую деревянную чашу с круглым дном - такую не поставишь на землю полной, только пустой - пенящийся, золотистый напиток. Я много раз видел, как ясыги пили его, но никогда они не брали архас чистым, во много раз разбавляя водой. Что ж это за напиток? Не поднимаясь, я с коротким поклоном принял чашу обеими руками и поднес к губам. Мощный аромат меда, трав и еще чего-то неведомого и оттого маняще-страшного. Выдохнув, я приник губами к краю и принялся неспешно пить. И начав не смог остановиться пока не увидел дно. В первый момент показалось, что со мной не произошло ровно ничего особенного. Все в порядке. Попытался протянуть руку с пустой чашей Анде и не смог. Тело отказывалось служить. Зато в голове царила чистейшая ясность. Ни намека на опьянение или еще что-то. Поняв, что передать чашу не смогу, просто опустил руку вниз и разжал пальцы. Неужели все так просто?
Словно издалека донесся голос вождя.
- Приведите пленников.
Прошло совсем мало времени и в круг втолкнули Пернача и остальных бандитов. Кута снова заговорил.
- Если один из вас убьет в поединке этого человека, то получит свободу и коня. Остальные умрут. Вам решать.
Вот оно что. Лихо, а ведь я не могу ничего делать, как бревно, бери и убивай, защищаться нет никакой возможности. И почему мне в этот миг пришли в голову строки:
Я, что мог быть лучшей из поэм,
Звонкой скрипкой или розой белою,
В этой жизни сделался ничем,
Вот сижу и ничего не делаю.
Ничего я в жизни не пойму,
Лишь твержу, пусть плохо мне приходится,
Было хуже Богу моему,
И больнее было Богородице.
Николай Степанович, когда вас расстреливали, я уверен, вам было страшно, но вы не сдались. Что ж, пусть так. Буду сидеть и ничего не делать. Точнее, буду изо всех сил стараться подняться.
Читать дальше