Дмитрий Паутов - Красный тайфун или красный шторм - 2

диагонали кабинета. Сергетов, стесняясь сидеть в присутствии

министра, попытался встать.

- Да ты не вскакивай, Ваня. Дай мне хоть немного размяться.

Все сижу и сижу за проклятыми бумагами.

- Дядя Петя, можно спросить, зачем я Вам понадобился?

- Ишь, ты - "дядя Петя"! Совсем вы в Генштабе распустились,

если министра обороны дядей звать начинаете!

- Виноват, товарищ маршал!

- Сиди, я тебе сказал. А вызвал я тебя по очень важному

делу. И очень секретному. Тебе отец в последнее время ничего не

говорил о взрыве в Нижневартовске?

- Что, снова взрыв?!? Ничего об этом не знаю!

- Нет, новых взрывов не было. Я говорю о том взрыве, с

которого все началось.

- Мы с отцом вообще никакие дела давно уже не обсуждаем.

Слишком редко встречаемся. Последний раз я виделся с ним с месяц

назад, на рыбалке. Два часа он тогда еле-еле выкроил. После

очередной бессонной ночи. А на рыбалке с отцом и в лучшие времена

особо-то не поговоришь. Вы же его знаете - за хорошую поклевку он

душу дьяволу продаст!

- Тогда я тебя сам введу в курс. Мы с Михаилом подумали и

решили, что тебя стоит подключить к этому делу. Парень ты у нас

толковый. И тайну никому не продашь. Уж кому такую тайну и

доверять, так это тебе. - Бромковский перестал расхаживать по

кабинету и уселся на диванчик рядом с Сергетовым. - А дело

состоит в том, что одному нашему разведчику невероятно повезло.

Или же ему подсунули идеально сфабрикованную "дезу". Просто

невероятную "дезу". Мы это сейчас перепроверяем. Но ты все же

имей в виду, вся информация настолько секретна, что даже тебе

головы не сносить, если что. Твою голову не я - отец оборвет.

Лично.

- Я не из болтунов, дядя Петя. Вы же знаете.

- Знаю. А ты слушай, слушай. Разведка раздобыла фотокопии

нескольких листочков бумаги. Очень важных. Их суть сводится к

тому, что когда эти чертовы фанатики готовили свою диверсию в

Нижневартовске, американцы за ними следили. ЦРУ следило. Всех

подробностей они, возможно, и не знали, но общее представление

имели. Это уж точно. Вот так.

- И ни слова нам не сказали? Подставили нас?

- Я, Ваня, когда услышал, эти же самые слова сказал. Именно

подставили. Решили, что, если взлетит на воздух Нижневартовск, то

с нами можно будет делать все, что угодно. Заодно им и мусульман

удастся пощипать под шумок - они же понимали, что мы объявим о

национальности и вероисповедании преступников. А ведь ты и сам

знаешь, Ваня, у нас с ними на подобные случаи давным-давно есть

договоренность: если узнал что-то подобное - не скрывай. Мы им

дважды помогали. А они вот скрыли. Рапорт о готовящемся теракте

засекретили так, что о нем и сегодня знает человек пять на всю

Америку. Да теперь еще и у нас шестеро. Ты - седьмой, кто узнал.

- И что я должен делать?

- Ты, Ваня, ничего пока не должен делать. Никто пока ничего

не должен делать. Думать надо. Они нас решили любыми средствами

ослабить. Это понятно. Мы им поперек горла - им наша сила мешает.

Вернее, мешала. Сейчас у нас силы еле хватает, чтобы пустую ложку

до рта донести. Пустую, Ваня! А у них сила большая, но очень уж

недобрая. Горя от нее в мире больше становится. Сам знаешь!

- Я понял, товарищ маршал! У нас есть все основания считать

США соучастниками диверсии против нашей страны, разжигателями

войны, и поступать с ними соответствующим образом.

- Так точно, товарищ полковник! Только нам надо думать, как

не только их силу превратить в труху, но чтоб и самим при этом не

обжечься. Наши прежние кретины ничего умного придумать не смогли.

Им думать нечем было. Из-за той глупости, что они придумали, мы

все чуть копыта не отбросили. И теперь мы просто обязаны найти

выход. Не найдем - вымрем, как мамонты. Как думаешь, найдем?

- Нам отступать некуда, товарищ маршал - за нами Россия!

Найдем!

...После этого разговора прошло полтора года.

3.

Катастрофические ливни, обрушившиеся на юго-восточные районы

Китая, за несколько недель практически полностью смыли

плодородный слой на миллионах гектаров. Вздувшиеся реки унесли в

море не только множество трупов вперемешку с обломками

крестьянских домишек, но и лучшие почвы - вместе с большей частью

урожая. Гигантская страна, население которой насчитывало более

полутора миллиардов человек, лишилась примерно трети

продовольственного запаса.

Самым страшным последствием ливней оказалась потеря почвы,