Павел Торубаров - Дурная привычка

– Контролируем Зону. Вернее – основную Ее часть. Вы удивлены? Думали, что тут инопланетяне хозяйничают? Нет. Мы все – люди… Или, когда-то ими были, – добавил мой собеседник через паузу.

– «О-сознание»?! – мне показалось, что я нашел правильный ответ.

– «О-сознание» имеет к нам прямое отношение, хотя, проект в своем первоначальном виде давно свернут. Скорее, нас надо именовать «Анти-О-сознание». Так будет ближе к истине.

– Угу. Контролируете, значит! И убиваете людей?!

– К сожалению! – вздохнул Меченый. – Жертвы неизбежны. Но, поверьте, без нас их было бы значительно больше. Значительно! Я понимаю: тысячи погибших сталкеров – очень большая цифра. Но они пришли сюда сами, их никто не звал. Это был их выбор, осмысленный и взвешенный. А что бы вы сказали, если бы жертв было не несколько тысяч, а несколько миллиардов, причем большая часть из них – обычные мирные жители, которым никто права выбирать не дал бы?

– Не знаю. – я не нашел, что ответить. – Если действительно так, то жертвы, естественно, оправданы. Только, я не могу понять, каким образом.

– Очень просто. – сказал Меченый. – Если бы наша организация или ей подобная не существовала, то у Зоны было бы только два пути: Она могла бы медленно расползаться, поглощая Землю, что, кстати, и делает, только, с гораздо меньшей скоростью, чем позволяет Ее потенциал. Гораздо!

– А второй путь?

– Зоной, со всем ее содержимым, завладели бы другие личности. Тогда на планете настал бы Апокалипсис. Не в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Просто, группа людей установила бы мировую тиранию, перед лицом которой пали бы все существующие режимы и страны. Да-да, и страны. Россия, Америка, Евросоюз, Китай, Африканская коалиция, Азиатское содружество, они все бы были поглощены одной ненасытной утробой.

– Да, заманчивая перспектива. А что сейчас?

– Сейчас Зона, со всем ее содержимым, сидит в определенных рамках, которые мы стараемся поддерживать. Сидит, и благополучно охраняет свое содержимое, вверенные Ей тайны.

– Что за «содержимое»? – решил я уточнить смысл слова, трижды произнесенного Меченым.

– На этот вопрос лучше ответит мой коллега. Он сейчас подойдет.

– Почему не вы?

– Чтобы осмыслить все, вам придется совершить экскурсию по нашему комплексу. А я слаб для такой прогулки. Кстати, человек, о котором я говорю, курит, а я с некоторых пор отказался от этой дурной привычки. Врачи запретили… – Меченый кило ухмыльнулся. – Так, вот и ваш провожатый.

Дверь за моей спиной открылась, и с порога раздался голос:

– Привет, Крохаль!

– Привет!… – я повернулся и замер на полуслове, потому что на пороге комнаты в черной униформе «Немезиды» стоял Охотник собственной персоны!

Я сидел, открыв рот. После того, как я столкнулся с легендарным сталкером, давно считавшимся погибшим, меня уже ничто, казалось, не должно было удивить. Но Охотник! Я же видел его ПДА! Я лично повесил его медальон на Печальную стену в баре «100 рентген»! Как?! Или, это мираж, вызванный действием пресловутого «Выжигателя»?! А, может, это все- мираж? А я сейчас, на самом деле, лежу где-нибудь под кустом между Буряковкой и Чстогаловкой?

Наверное, мои мысли отразились на лице, потому что Охотник ухмыльнулся, подошел ближе и взял меня за руку. Она была теплой и материальной.

– Я не галлюцинация. – голос моего учителя тоже был реальным. – Излучение «Радара» сюда не проходит – бункер прекрасно экранирован. Так что, все это – объективная реальность, данная нам в ощущениях.

При этих словах я расплакался. Стыдно признаться, но я, прошедший серьезную спецподготовку, обученный сдерживать свои эмоции в любых ситуациях, обученный терпеть боль и молчать на допросах, обученный хладнокровно убивать и убивавший, обученный выбираться из любой западни, рыдал как ребенок. Рыдал взахлеб, до солей! Рыдал, и не мог остановиться! Слезы градом катились из глаз, пробегали по лицу, оставляли соленый привкус во рту и капали на китель. Я пытался их унять, вытирая глаза кулаком, но это не помогло. Я пытался задавить рыдания усилием воли, но воля спасовала. Словом, я рыдал! Рыдал так неподдельно, как это бывает только у детей, которые еще не научились лгать. Рыдал, и смеялся одновременно. Смеялся, потому что передо мной стоял мой Учитель, которого я, хоть сам и не признавался в этом, почитал первым человеком, после отца с матерью. Передо мной стоял Человек-Которого-Я-Потерял-И-Вдруг-Вновь-Обрел. Так искренне я плакал, только когда не стало отца. И Охотника. Теперь, вот, плачу, потому что Охотник вернулся.