Павел Торубаров - Дурная привычка

Наконец, Ледокол успокоился и пришел в себя. Пятно на потолке остановилось, потом качнулось и передвинулось на стену – Леха встал. У меня сил пошевелиться все еще не было. Я только смог сощуриться, закрываясь от света, когда Леха склонился надо мной.

– Крохаль, – позвал меня напарник. – Ты как?

– Бывало и лучше! – честно признался я. – Думаешь, твою тушу легко тащить? Сядь уже на диету, что ли!

– Ладно! Прости! – Леха протянул руку, чтобы я мог подняться. – В расчете, напарник?

– В расчете! – согласился я и встал на ноги, опираясь на лехино плечо.

Ледокол поднял «Абакан», оброненный мной при падении, перезарядил его, протер стекло налобного фонаря и приосанился, пытаясь явить вид бравый и воинственный. Но в потрепанном запыленном костюме у него это плохо получилось.

Я засмеялся. Леха подхватил. Смех наш нарастал как лавина и уже не мог остановиться. Пройдя точку апогея, смех начал стихать, забрав у нас последние силы, и вскоре превратился в протяжное «и-и-и-и-и!…», больше напоминающее стон.

Смех освежил нас, вытеснив из головы дурные мысли. Не знаю как Леха, я же ощутил себя значительно бодрее, когда откинул забрало и вытер глаза чистой тряпочкой, которую обнаружил в одном из карманов. Она, собственно, служила для протирки оптики, но, поскольку глаза – тоже оптические устройства, я воспользовался ей, чтобы высушить слезы, выступившие от смеха.

Отсмеявшись, я перезарядил «Грозу» и встал рядом с Лехой, готовый к дальнейшему покорению Зоны.

– Ну, напарник, – сказал я, – идем?

– Идем! – ответил мне Леха. – Только куда?

– Прямо! К «Радару». – я махнул рукой вдоль туннеля. – Надо же до него, в конце концов, добраться и посмотреть, что там, в Чернобыле-2, происходит. Не зря же про него столько историй рассказывают.

– Не зря! – раздалось у нас за спиной.

Мы обернулись, готовые стрелять, но уперевшись взглядами в рябые от частого использования стволы автоматов, не рискнули нажать на курки.

В коридоре зажегся неяркий свет, не режущий глаза, но позволяющий хорошо рассмотреть окружающее. Со стороны заваленного прохода в стене была открыта незамеченная нами дверь, из которой уже вышло пять человек в черной униформе. За поляризационными стеклами боевых шлемов нельзя было рассмотреть их лица. У каждого на плече был шеврон: серебряная гипнотическая спираль, вписанная в перевернутый равносторонний треугольник. Четверо из бойцов были вооружены автоматами «Вихрь».

Не знаю как Леха, а я был знаком с этим смертоносным оружием, применяемым спецслужбами. Автомат построен на базе «ВАЛа», использует тот же тип патронов, но отличается меньшими габаритами и приспособлен для скрытого ношения. Такими автоматами комплектовались контртеррористические подразделения. Автомат, в силу своих небольших габаритов, был удобен для использования именно в замкнутых помещениях, а применение патрона СП-6, позволяло эффективно бороться с противником в бронежилетах. Таких игрушек в Зоне я не видел даже у группировок. Все ходоки предпочитали пользоваться чем-то длинноствольным, чтобы увеличить точность стрельбы. А тут, смотри-ка, прямо спецназ! Кстати, стойка бойцов выдавала в них принадлежность к какому-то спецподразделению, но, совершенно точно, не к армейскому спецназу. Одно из двух, либо тут власти что-то чудят, либо неизвестная группировка, у которой в инструкторах минимум полковник «Витязя».

Пятый, офицер, стоял позади бойцов без автомата, но на его бедре виднелась кобура с пистолетом, в котором я без труда опознал АПС, знаменитый «Стечкин».

– Господа, – проговорил офицер, вставая сбоку от бойцов. – Я предлагаю вам сдать оружие. Ручаюсь, что делается это для вашей же безопасности. Мы не хотим причинять вам вреда. Пожалуйста, положите оружие на пол прикладом ко мне и отойдите на три шага назад.

Под прицелом автоматов, да еще, если понимаешь, что держат их профессионалы, очень трудно возражать. Мы положили свое оружие и отошли на оговоренные три шага. Офицер подобрал наши автоматы, пистолеты и скрылся за дверью. Через некоторое время он вернулся. Нас с Лехой развели в разные стороны и по очереди сноровисто обыскали. Вспомнив, как это делали ребята из «Свободы», я в полной мере ощутил разницу между любителями и профессионалами. «Фримены» работали грубо, нервно, стараясь быстрее закончить с обыском и отойти от меня на безопасное расстояние. Тут же явно действовал специалист, хладнокровный и уверенный в себя. Движения его были мягки, а касания едва ощутимы. Но, несмотря на это, мастер личного досмотра лишил меня всего, что могло быть использовано в качестве оружия. С Лехой поступили точно так же.