Дети Капища

– Ладно. Потом поговорим. Почему в нас стреляют?

– Это недоразумение! – выпалил Владимир Анатольевич. Чувствовалось, что вопрос он ждал, а вот решить четко, что будет врать, не успел.

– Я пошел, – сказал Сергеев грустно и, повернувшись, исчез за дверью, разом выпав из поля зрения Блинова.

– Сергеев! – заорал Блинов так, что Михаил представил, как влетевшие в вестибюль с лестницы спецназовцы от этого вопля замерли, как мыши в амбаре. – Не уходи! Раш дал больше, и мы сорвали сделку. Крупную сделку! Он дал больше в два раза! Это было не мое решение, понимаешь! Но крайний теперь – я! Я договаривался. Зачем ты в это лезешь? Тебе за одно это знание здесь голову отобьют, к ебеней маме! Я и так между двух огней, так еще и ты, козел любопытный.

– Кто был посредник при сорвавшейся сделке?

– Умка!

– Кто?

– Наши были, – сказал Блинов севшим голосом, – Базилевич. Кузьменко. Бывшие наши. Доволен? Дурак ты, Умка! Честное слово – дурак.

– Руки подними, – попросил Сергеев, отшвыривая пистолет на другой конец палаты, и сам поднял руки вверх.

– Ты что делаешь? – успел изумиться Блинчик, но в комнату уже лезли спецназовцы и среди них Васильевич, на этот раз с лицом насмерть перепуганного Дональда Дака, в криво застегнутом костюме и совершенно неимпозантный.

В глазах Блинова, которого бравые ребятушки в несколько рук тащили из ванны, мелькнуло понимание и, тут Сергеев, конечно, мог ошибиться, даже восхищение. Михаил был готов поклясться: Владимир Анатольевич понял трюк и оценил его. Блинчик, не отрываясь, смотрел на Сергеева, пока его самого, мокрого и растерзанного, укладывали на носилки неведомо откуда материализовавшиеся санитары, и даже умудрился помахать здоровой рукой на прощание.

– Состоялся вынос тела, – сказал вполголоса подошедший Васильевич. – После непродолжительной гражданской панихиды…

– Мрачно шутишь, – заметил Михаил, провожая взглядом носилки. – Не любишь, что ли, Блинова?

– А чего его любить – не девушка ведь? – Васильевич пожал плечами. – Курить будешь?

Михаил кивнул.

– Как я понял, – сказал шеф безопасности, щелкая зажигалкой, – опять ты его спас?

Сергеев не ответил. Сигареты были крепкими. Он выпустил в воздух струйку сизого плотного дыма.

– Значит, ты, – констатировал Васильевич, тоже закуривая. – Второй раз за пять дней. Меня уволить надо. Тебя взять.

– Ты-то тут при чем? Какой с тебя спрос?

– Ты – понимаешь. Они – не понимают. Мне было поручено. Я обосрался.

– Ну, положим, тут бы любой обосрался, – возразил Сергеев. – Много они наколотили по дороге?

– До хера. Мои все готовы. Только один пока жив, но будет ли жить дальше – одному Богу известно. Сколько их было?

– Я не видел. Но, судя по всему, двое.

– Значит, одного только упустили. Зер гут. Видел я покойничка внизу. Долговязый такой, в омоновке.

– А второй? – спросил Сергеев.

– Ушел. И ловко так ушел, сучий потрох, что охнуть не успели. Просто ниндзя!

Он окинул взглядом помещение и наморщил кончик своего утиного носа.

– И ты тоже ловок. В ванне отсиделись?

Михаил кивнул.

– Но если бы не твои ребята, которые на шум прибежали, могли вас и не дождаться.

– Ты себя особо не вини, – сказал Васильевич сухо, – работа у них такая – за других умирать. Но за сочувствие – спасибо.

К Сергееву подскочил врач и санитары с носилками.

– Не смейте курить, – этот моложавый доктор в белоснежном халате и насквозь промокших туфлях был действительно возмущен. – Это же больница!

– Придется бросить, – сказал Сергеев и кинул окурок в плещущуюся под ногами воду. Сигарета зашипела и погасла.

– Ложитесь! – приказал врач неприязненным голосом.

Сергеев подчинился.

– Тебя как звать? – спросил он от дверей. – А то все Васильевич, да Васильевич, как сторожа на ферме. Имя-то у тебя есть?

– Валера, – сказал Дональд Дак, тоже кидая окурок под ноги. – Валерий Васильевич, ежели совсем официально. Но ты можешь и без условностей. Я уж потерплю.

– Зер гут, – сказал Сергеев, усмехнувшись, и Васильевич невольно улыбнулся ему в ответ. – Я и сам не люблю условностей.

Глава 2

Заставу они просто обошли. Ярко горящие костры были видны еще за пятьсот метров, – темно, холодно, сыро и страшно – вот народ и грелся. Натолкнуться на пикеты с такой организацией системы патрулирования мог только слепоглухонемой диверсант. Сергеев подумал, что с удовольствием бы вышел к часовым, побеседовал бы и заночевал в одном из жилых, правда, условно жилых, домов в нагорной части города. И заглянул бы к Красавицкому. Надо было подумать и прикинуть по времени – смогут ли они успеть на встречу с Али-Бабой.