Школа негодяев

– Мангуст! – заорал Умка изо всех сил! – Вернись!

Голос садился, и слезы хлынули у Сергеева из глаз. Болело тело, ныла каждая кость, жгла огнем свежая рана на предплечье, но более всего – адским огнем – горела не насытившаяся местью душа. Смерть врага могла напоить ее, но Умка не видел смерти врага, он видел только его бегство.

– Тварь! Вернись! Мы не закончили! Вернись, трус!

Но звуки бились под сводами тоннеля метро, и никто ничего не говорил в ответ. Спор так и остался незаконченным. Мангуст был ранен. Ранен смертельно. Такой удар по ключице вгонял кости в сердце и легкие, и должен был убить жертву на месте. Но это был Мангуст, человек, которого Сергеев хоронил дважды, и он не видел причину, по которой воскрешение не могло случиться в третий раз. В сердцах Умка швырнул «Макаров» в темноту и побрел к платформе. Там, конечно, мог прятаться последний ниндзя из команды бывшего куратора, а мог и сбежать в страхе, но, видит Бог, Сергееву хотелось, чтобы он все еще оставался там.

Если бы кто-то мог увидеть Михаила Александровича в этот момент, то при определенной впечатлительности заработал бы себе пару недель бессонницы. На грязном, перекошенном лице алыми, полными нечеловеческой злобы, угольями, горели глаза. И только кровь врага могла погасить этот огонь.

Он вскочил на платформу не чувствуя боли, расправил сведенные судорогой плечи и сказал гулким, дребезжащим на низах голосом:

– Эй! Ты еще здесь? Я пришел за тобой!

* * *

– Интересно, – осведомился Вадим не без обиды. – И как ты собираешься идти без меня? Вот так серьезно считаешь, что я оставлю тебя и двинусь обратно к Равви?

Сергеев промолчал. Он был занят серьезным делом – пытался переполовинить свой походный рюкзак. Тащить все полностью было тяжело, да и бессмысленно. Вряд ли в этом переходе ему бы понадобилось столько барахла. Немного сухпая, фляга со спиртным, пара индивидуальных пакетов, шприц-тубы с антибиотиком и обезболивающим, несколько брусков пластида, детонаторы в водонепроницаемом боксе…

Рюкзак распухал на глазах.

Сергеев вздохнул и принялся выкладывать все обратно на стол.

– Что ты молчишь, Миша? – спросил Матвей. – Ты его вязать будешь? Или пойдешь ночью? Как тать? А меня свяжешь? В одиночку у тебя нет ни одного шанса!

– Шансов нет в любом случае, – сказал Сергеев глухо. – Но это не повод, чтобы волочь в пекло вас.

Он посмотрел на разложенную амуницию, сел и медленно закурил, просчитывая ситуацию.

По всему выходило, что Матвей от него не отцепится. Мотл был совсем плох, когда они добрались до кибуца, инъекции наркотиков и кофеина вздернули его нервную систему, и сейчас Подольский был не так страшен, как во время их совместного путешествия, но Михаил видел, что Матвей может уйти в любой момент. Даже сейчас – в паузе между затяжками. Вадик тоже был полон решимости продолжать путь. Возможно, из чувства долга, возможно, из чувства личной признательности к Сергееву, а, может быть, и из обычного мальчишеского упрямства, от которого бывший десантник так и не избавился за все эти годы. Мотивация в подобной ситуации решающей роли не играла, Умка и сам понимал, что взывать к логике и спорить бессмысленно. Во-первых, потому, что логики в его собственных действиях и словах не было, а во-вторых, потому, что Матвеем и Вадимом руководили совершенно другие побудительные мотивы, никакого отношения к рациональным не имеющие.

– Мы достаточно взрослые, чтобы решать сами, – Вадим смотрел на Сергеева серьезно и упрямо. – Миша, мы идем с тобой. Более того, настоятельно тебе рекомендую взять у Лёвы небольшую группу. Пусть проводят нас через минные поля до Тракта…

– Глупости, – сказал Сергеев. – Проходы есть на GPS. Никто нам не нужен. И если вы – два дурака! – решили сунуть голову в мышеловку вместе со мной, то это вовсе не значит, что надо тащить за собой молодняк.

– Я сказал до Тракта! – возразил Вадик. – До Тракта ничего страшного ожидается. А оттуда, если наша Шехрезада ничего не напутала и мы правильно сориентировались по спутниковым фото, нам еще 25 верст по Пограничью и десять строго на Север, через лес. Я, кстати, высмотрел там просеку, если не заросла или не заминировали на всякий пожарный, так просека просто загляденье. По ней к стройке лес подвозили от вот этой вот лесопилки.

Он ткнул пальцем в грубо слепленную из отдельных спутниковых фото карту.

– Видишь, вот тут… Все вокруг они вырубили – это же строился стратегический объект, чтобы скрыто никто не подошел, а возили отсюда. Тут лесхозы были – вот и вот развалины. Этот, очевидно, горел… Воронки есть вокруг, кого-то выкуривали…