Олег Шовкуненко - Оружейник. Книга 1. Тест на выживание

— Наелся? — Крайчек с подозрением глянул на меня.

— Что-то в горло не лезет, — пробубнил я, выждал несколько секунд, а затем поинтересовался: — А этот парень… Сергей, он давно у вас?

— Что, жалко стало? — вместо Томаса ответил майор Нестеров. — Жалеть тут никого нельзя. Время сейчас не то, чтобы жалеть. Дашь слабину одному, второму, тут и придет конец всему тому, что нам с таким трудом удалось построить. Людей сейчас никто не воспитывает, ничто не сдерживает, поэтому законы нашего поселения это и есть тот последний барьер, за которым наступит хаос, беспредел и анархия. А этот молокосос, он предал своего товарища. И тот погиб. Еще повезло, что погиб лишь один Сотников. Если бы Блюмер, к примеру, стоял на воротах и сдрейфил там, то мы бы все полегли, и стар, и млад.

— Да все я понимаю, майор! Что ты мне тут лекцию читаешь, — огрызнулся я. — Мне только удивительно одно: этот Сергей Блюмер… с первого взгляда видно, что он никакой не герой и не следопыт. Так какого рожна вы его в разведчики определили?

— Его идея была, как сейчас помню, — Нестеров ткнул пальцем в Крайчека.

Я слегка наклонился вперед и, выглянув из-за широкой груди Миколы Горобца, вопросительно покосился на Томаса.

— Да, я так решил, — подтвердил начальник лагеря. — Блюмер, Сотников, Лиза и Павел Орловы… они пришли к нам все вместе, пришли из Харькова. Я тогда подумал, что если люди выжили в многомесячном смертельно опасном походе, значит они, как это говорится, везучие что ли. Значит лучше других приспособлены к условиям пустоши.

— И ты, доблестный наш милиционер, согласился с этим, — заступилась за мужа Нина.

— Согласился… — тяжело вздохнул Нестеров. — Хотя если честно, у меня сразу не лежала душа к этому мягкотелому интеллигенту.

— К Блюмеру?

— Ну да… к кому же еще. Ему бы у себя в институте проводки паять да кнопки нажимать. Так нет же, в разведку поперся, космонавт, блин, долбанный!

— Почему космонавт?

— Он в Харьковском Авиационном Институте работал или как там в последние годы эта богадельня именовалась… Академия что ли? Аспирант даже вроде.

Меня как-то сразу резанули слова Нестерова. Больно резанули. Сперва представился этот молодой человек в белом лабораторном халате с карандашом за ухом, колдующий над каким-то совершенным летательным аппаратом. А затем на смену этой картинке пришла другая: растерзанный труп, валяющийся в коричневой полуистлевшей траве. А над трупом пирующий лев. Он уже затянул часть тела себе в глотку и сейчас только и ждет, когда она раскиснет и размякнет. Тогда-то тварь и заглотит человека полностью.

За последние четверть часа это было уже второе видение, в котором я пророчил Сергею страшную мучительную смерть. Может хватит?! Ведь некоторые утверждают, что наши мысли материальны. А я, все же не хочу для этого парня такой судьбы, даже не смотря на всю тяжесть его проступка. Пытаясь отделаться от засевшего в мозгу кошмара, я затряс головой, причем так резво, что все это заметили.

— Ты чего? — поинтересовался Микола.

— Пытаюсь переварить все сказанное вами, — сознался я.

— И как, получается? — подал голос Ковалев.

— Мало нас, — серьезно заметил я.

— В каком смысле? — не понял майор.

— Я говорю, людей мало на Земле осталось. И так легко их гробить это непозволительная роскошь.

— Ах, вот ты о чем! — хищно осклабился Нестеров. — Только видишь ли, решение уже принято. Оставлять Блюмера в лагере мы не имеем права.

— А что, если я его с собой заберу? — я внимательно обвел взглядом лица сидевших за столом людей. — Выкину где-нибудь под Троицком. Оттуда до Подольска километров двадцать. Должен дотопать.

— Я же объявил, что он завтра уйдет, — засомневался Крайчек.

— Посадите его на пару-тройку дней под арест, чтобы глаза не мозолил, — придумал я.

— А как же воспитательный момент? — не унимался Нестеров. — Прилюдное изгнание преступника это отменный урок для всех остальных.

— А ты, батенька, оказывается садист, — покачала головой Нина.

— Скорее инквизитор, — парировал милиционер. — Всю ересь на костер, причем с искренней верой в правоту своего поступка.

— Если уж так необходимо, посажу его в БТР связанного и с кляпом во рту, — то ли в шутку, то ли всерьез предложил я. — Пусть народ думает, что я Сергея на тот свет конвоирую. А вы по этому поводу храните гордое молчание.

Некоторое время все действительно молчали, словно репетировали. Единственное, что позволили себе отцы-основатели, так это обмен быстрыми многозначительными взглядами.