Олег Шовкуненко - Оружейник. Книга 1. Тест на выживание

Осознав это, я удивленно посмотрел сперва на Нину, а затем на Томаса:

— Где вы это откопали?

— Такие штуковины вшиты в голову каждого кентавра, — Крайчек полез в коробку и добыл оттуда еще одну пластинку. — Когда мы их извлекали, кристаллы светились и продолжали светиться еще минут пять. Правда, все слабее и слабее, как будто в них иссякала энергия.

— Так, погодите, — я сжал виски ладонями и попытался сосредоточиться. — Вы считаете, что при помощи этих пластин кентавры… Что? Думают? Обучаются? Развиваются?

— Похоже, понятие «развиваются» здесь подходит лучше всего, — согласилась Нина.

— Мы на сто процентов не можем быть уверены, что трансформация кентавров идет под воздействием этих устройств, — возразил жене Томас. — Возможно кентавры по самой своей природе такие… перспективные, что ли. А эти приборы могут быть датчиками или маяками, или еще чем-нибудь подобным. Пока совершенно ясно лишь одно — кентавры это не паразиты, от которых ханхи вычищали свои корабли. Кентавров специально оставили на Земле.

— Для чего? — изумился я.

— Пока не понятно, — продолжила за мужа Нина. — Единственное, что можно сказать совершенно точно, что они теперь наши главные конкуренты. — Биолог нахмурилась. — Мне даже кажется вопрос следует поставить гораздо жестче. Или мы, или они.

Только Нина произнесла эти слова, как воздух завибрировал от пронзительного воя сирены.

— Слушайте! — требуя внимания, Крайчек поднял указательный палец.

Сирена выла всего секунд десять, а затем резко заглохла.

— Короткая, — вздохнула с облегчением Нина.

— Слава богу, — согласился с ней Томас. — Это не атака, это ветер с Проклятых земель.

— Тут у тебя как? Надежно? — я оценивающе покосился на законопаченные тряпками щели в оконной раме.

— Ни в чем нельзя быть уверенным. Так что либо одеваем противогазы, либо спускаемся в убежище.

— В убежище, — высказала свое мнение Нина.

— В убежище.

Я поддержал женщину, поскольку жуть как не любил надевать свой противогаз. Это, наверное, потому, что раздобыл я его совсем не на складе, а снял с головы труппа, который, судя по его внешнему виду, преставился дней так пять тому назад. Естественно, маску я потом мыл, и не однократно. Даже полбутылки «Русского леса» на нее не пожалел. Но только вот память от той вони, о том распухшем лице преследовала меня и по сей день.

Убежище в Одинцово являлось одновременно санчастью, столовой и продовольственным складом, что было вполне резонно. Люди да скудные запасы провизии это как раз то, что следовало беречь пуще всего. Не удивительно, что для вышеперечисленных целей выбрали вместительное сооружение, которое находилось внутри периметра, подальше от стен. Лучшее, что нашлось, это какой-то заброшенный спортивный зал, пристроенный к торцу панельной четырнадцатиэтажки. Зал был невелик, и не мог вместить всех обитателей лагеря. Именно поэтому поселенцам пришлось также задействовать подвалы и первый этаж жилого дома.

Строители убежища в начале пошли по накатанному пути: окна и двери заложили кирпичом и заштукатурили. Однако такая защита показалась людям недостаточной, и на общем собрании было принято решение навалить на стены земляной вал. Слава богу делать это пришлось не вручную. На близлежащей стройке обнаружился бульдозер. Он то и сделал почти всю работу, укоротив четырнадцатиэтажное здание на один этаж, который вместе со спортзалом утонул в глубине рукотворного холма. Машина и сейчас стояла невдалеке от дома. Правда, больше она не могла быть полезной людям. Сломалась в самом конце работ, а запчастей, естественно, взять было негде. Вот и застыл гусеничный «Катерпиллар» как монумент во славу борцов за лучшее будущее этого мира.

Оторвав взгляд от бульдозера, я поглядел на небо. Вроде чистое. Смертоносных туч пока не видно. Наблюдатели Крайчека, несущие службу на крышах, должно быть заметили их издалека и заранее подали сигнал. Молодцы! В убежище заблаговременно прибудут все кому положено, все, у кого нет противогазов. Эх, жаль, до складов химзащиты я пока добраться не могу, а то бы мы живо решили эту проблему.

— Поторапливайтесь, друзья, поторапливайтесь!

Томас стоял рядом и как регулировщик руководил жиденьким людским потоком, текущим к массивным грубо, но зато надежно сваренным дверям. Бункер имел еще два входа. Тот, возле которого мы стояли, был самым широким, удобным и нестесненным тисками шлюзовых камер. Именно поэтому женщины с детьми и люди преклонного возраста предпочитали именно его.