Олег Шовкуненко - Оружейник. Книга 1. Тест на выживание

Подумав о профессоре и его группе, меня вдруг посетила мысль, что Крайчек действительно выделяет недостаточно людей для такой важной работы. Ведь растения это не только пища и чистый воздух, это еще и символ возрождения. Лишь один их вид придает силы, вселяет веру в усталые отчаявшиеся человеческие сушества.

— Томас, а сколько у тебя народу в лагере? — прежде чем что-либо советовать, я решил разжиться последними новостями.

— До вчерашнего дня было тысяча шестьсот двадцать семь человек. А вот сегодня уже стало на одного меньше.

— Добавилось. Все равно добавилось, — я одобрительно кивнул. — Ведь в прошлый мой приезд, дай бог памяти… вы не дотягивали и до полторы тысячи.

— Две недели назад здесь проживало тысяча семьсот десять, — при этих словах Крайчек помрачнел.

— Ушли или… — я поднялся на ноги и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Или, — Томас отвел взгляд. — Об Одинцово идет хорошая молва. К нам люди приходят. Как-то пробираются, сам не пойму как. Но только мы их сберечь не можем.

— Что, опять был прорыв? — всполошился я.

— Прорыва не было. А вот караван наш, тот, что мы в Москву отправляли, не вернулся. Да и охотники с разведчиками все чаще и чаще пропадать стали.

— И ты не придумал ничего лучшего, как посылать наружу детей? — в моем голосе был не только укор, в нем слышался настоящий гнев.

— Это ты о Павле и Лизе? — Как мне показалось, Крайчек даже удивился моему вопросу. — Да они намного опытней и тренированней всех остальных. Они последние пять месяцев прожили в том мире, без колючей проволоки, стен, фонарей и пулеметов. И, кроме того, Павлу скоро шестнадцать, а сестре его уже девятнадцать. Не такие уж и дети.

— Четыре месяца, — поправил Томаса я.

— Что четыре месяца? — он непонимающе округлил глаза.

— Они четыре месяца по пустоши топали.

— А-а-а… — понимающе протянул Томас. — Значит, уже успели как следует познакомиться?

— Успели, — кивнул я. — Причем при крайне печальных обстоятельствах. — Я призадумался и как бы сам для себя добавил: — Зверья развелось уйма.

Тут Крайчек на меня испытывающе поглядел и произнес:

— Думаю, не хищники наша главная проблема.

— Это ты о чем? — я уловил отзвуки тайны, сквозящие в словах американца.

— Пойдем ко мне. Там намного удобнее. Сядем, поговорим, по рюмочке пропустим. У меня еще осталась та бутылка… Помнишь?

— Бережливый ты наш, — я проглотил слюну, вспоминая литровую бутылку «Смирнова», которую мы откупорили почти три месяца назад.

Пока мы шли, Крайчек рассказывал об Одинцовских новостях и достижениях. На одной из пригородных автозаправок удалось разжиться солярой. Наполнили и притащили целую автоцистерну. Так что с топливом пока порядок. Дизель-генератор получил запас горючки на несколько месяцев. Это значит, по ночам периметр будет освещен и призраки не подойдут близко. Еще в лагере родилось восемь младенцев. Тут я поздравил начальника. Восемь малышей это лучше, чем у соседей в Звенигороде, Истре и даже в гораздо большем лагере Красногорска. Томас благосклонно принял поздравления и похвастался еще одним успехом — удалось собрать новые более мощные фильтры для воды. Так что теперь ее можно пить даже без кипячения. Правда тут же главный одинцовец оговорился, чтобы я не смел этого делать. Береженного, как говорится, бог бережет.

— Вот видишь, не смотря ни на что, жизнь продолжается, — произнес я, когда мы вошли в просторную комнату на втором этаже штаба.

Оглядевшись по сторонам, я не обнаружил в ней особых изменений. Стены с желтыми потеками и пятнами плесени у потолка. Старый, если даже не сказать древний, двухтумбовый письменный стол возле окна, на котором стояла закопченная керосиновая лампа и старомодный настольный прибор со встроенными часами и термометром. Рядом рабочее кресло. У стены дермантиновый под кожу диван. В центре комнаты стол заседаний — три ученические парты, составленные паровозиком. Вокруг него с десяток разных по форме, стилю и мягкости стульев. Еще пару штрихов: это большой книжный шкаф, заваленный различными истрепавшимися справочниками, энциклопедиями и пособиями, а так же огромная, потертая, кое-где прожженная политическая карта Советского Союза. Масштаб, естественно, не позволял разглядеть такие урбанистические мегаполисы как Одинцово и его окрестности, но зато вполне позволял сделать другое — оценить убогость оставшегося нам мира. Хотя и о нем мы знали крайне недостаточно. Вот Крайчек и занимался тем, что скрупулезно сбирал, а затем отмечал на бумаге все те сведения, которые до нас кое-как доходили. В настоящий момент карта, вернее ее европейская часть, выглядела примерно следующим образом: