Ричард Кнаак: Летучий Голландец

— Майя… — прошептал Голландец. Потом его взгляд упал на второго беглеца.

— Вы здесь! — Она все не могла поверить. Должно быть, это сон. — Вы здесь.

— Он меня отпустил, он меня отпустил. — Казалось, Голландец сам в это не верит. — Мы вошли в Мальстрем, бездну, которую вы видели. Нарастал хаос. Нас швыряло из стороны в сторону. Я ждал, что буря разнесет корабль в щепки, как всегда было раньше, но на сей раз не вышло, Я был уверен, что возврата нет. Но когда мы опустились на самое дно гигантского смерча, корабль вдруг взорвался ослепительным светом. — Голландец замигал. — И все. На минуту я ослеп. Свет стал интенсивнее и ярче, чем был даже в логове Сына Мрака. А в следующий момент, оказалось, что я стою на улице и чувствую потребность подойти к этому месту.

— А Сын Мрака? — спросил Гилбрин прежде, чем Майя успела что-то сказать.

— Он там, на корабле.

— Он вас отпустил, — наконец прошептала она. — Он на самом деле вас отпустил. — «И отправил сюда. Сюда».

— Он это и говорит, Майя, дорогая. — Бродяга отошел от них на несколько шагов. — Он это и говорит.

Майя все еще едва могла поверить в случившееся.

— Значит, вы свободны. Вы свободны.

Она почувствовала, как он вздрогнул, и на мгновение испугалась, но потом подняла глаза на его обветренное лицо и увидела, как на его губах медленно появилась детская улыбка.

— Свободен, — прошептал он, как будто впервые до конца осознав это слово. — Я свободен.

— И целый мир перед тобой, — добавил Гилбрин. — Поезжай куда хочешь, с кем хочешь знакомься, — Свободен, — снова повторил Голландец. Он посмотрел на Майю. — Ты поможешь мне, Майя де Фортунато? Я… я не уверен, помню ли, как жить свободным.

— Конечно, помогу. — Она не собиралась оставлять его одного, ни сейчас, ни потом.

Просигналил автомобиль. Тротуары стали заполняться людьми. Взгляд Голландца следил за их земной суетой, а Майя наслаждалась его зачарованностью этим новым миром. Теперь у них есть время изучать его не спеша, время привыкнуть. Фактически, у них есть для этого целая жизнь, как у любого человека на Земле.

Странное это было ощущение, странное, но прекрасное.

Голландец свободен. Он свободен. Майя с ним, и" теперь у него есть будущее, которого можно ждать, и есть с кем разделить.

Он свободен, и этим все сказано.

Сын Мрака приподнялся, затем замер, увидев свою руку.

Это действительно была его рука, бледная, почти как у трупа. Черное поле, которое уже стало для него второй кожей, исчезло. Оно больше вообще не покрывало его тело. Вместо этого на нем оказалась серая облегающая одежда, закрывающая его с ног до головы. Он с запозданием понял, что это тот самый костюм, который был на нем, когда он создал черное поле.

Медленно он стал рассматривать окружающую его обстановку. Рационально устроенная каюта, но без всяких признаков элегантности. Есть только кровать, на которой он сейчас сидел, и шкаф. Никаких украшений, только свет у двери каюты. Шкаф снова привлек его внимание. Он попытался забыть о нем, но взгляд его, несмотря на все усилия, постоянно туда возвращался. Наконец разозлившись, Сын Мрака быстро поднялся и рывком, как будто что-то его заставляло, открыл дверь. Он сам не знал, что ожидал там увидеть, но то, что он действительно увидел, наполнило его ужасом и отвращением.

Внутренняя поверхность шкафа оказалась зеркальной. Он заглянул в большое, в рост человека, зеркало, и увидел, как оттуда на него смотрит смертельно бледное, худое лицо, с морщинами, врезанными в него целыми мирами разрушения и властью, которая лишь уничтожала и никогда не созидала. Светлые волосы, но плоть бледнее, выцветшая настолько, что тонов уже не осталось, лишь единственный горящий красным цветом глаз.

Лицо, которое Сын Мрака надеялся больше никогда не увидеть. И увидев сейчас, в бешенстве захлопнул дверь. Он отступил назад, не в состоянии смириться с увиденным.

Вверху над его каютой кто-то насвистывал веселую матросскую песню.

Принц, который не правил больше тенями, открыл дверь каюты и бросился наружу.

Там не было клетки, как он ожидал. Он стоял на сверкающей палубе корабля, который мог бы родиться в самом сердце кристалла. Корабль блестел со всех сторон, куда бы он ни повернулся, и поначалу это сбивало с толку. Палуба протянулась далеко-далеко, но ее ширина едва ли превышала два его роста. Паруса, развеваясь над головой, создавали образ огромной летящей птицы. Хищной птицы.

Свист, прекратившийся, когда он вышел из каюты, опять возник у него за спиной. Сын Мрака развернулся и посмотрел туда, где у штурвала возвышалась одинокая фигура, снова насвистывающая ту же песню, хотя, чтобы свистеть, у нее отсутствовали губы.