Татьяна Михайлова - Уравнение времени

– Подожди, все вернется, все будет, как раньше. Время потечет по своему пути, а мы вернемся назад…

– Я знаю, – прошептала девушка, – я подслушивала вас тогда, в новогоднюю ночь. Мы встретимся? Там, в прошлом? Довоенном? – она отстранилась, посмотрела на Илью, смешно захлопала мокрыми ресницами.

– Обязательно, – Илья улыбнулся ей, – обязательно. И ты, и я, и Роман. Максим, Антоха, Андрей – встретимся, и не раз.

– А мы узнаем друг друга? – она вытерла кончиками тонких пальцев глаза, на щеках остались мокрые полоски.

– Узнаем, – Илья снова привлек Наташу к себе, осторожно коснулся губами ее мокрой от слез щеки, теплых губ. – Я тебя узнаю, обещаю…

– И я тебя, – прошептала она, – я тебя тоже узнаю…

Время остановилось, свернулось в клубок и легло у ног как большой пушистый кот. В стекло стучали капли дождя, завывал ветер, но все это было очень далеко, Илье казалось, что от непогоды и войны их отделяют не тонкие стены дома, а многие километры расстояний. Или века, толща времен, о которой говорила Ольга, как об обмелевшем море, выпустившая из своих глубин чудовищ, еще не успевших стать людьми. Хрупкая тишина и покой в любую секунду могли исчезнуть, утонуть в звуках выстрелов или криках, Илья цеплялся за каждую секунду стремительно истекавших драгоценных мгновений, впитывал в себя, боялся растерять. Где-то очень далеко провыла сирена полицейской машины, и этот звук вырвал Илью из забытья, напомнил, что нужно торопиться. Но он не мог двинуться с места, боялся шелохнуться, потревожить сидевшую рядом Наташу. Но она все поняла, легко вскочила на ноги. Девушка посмотрела в окно, накинула на голову капюшон куртки.

– Надо идти, мамка волнуется. Она одна оставаться долго не может, плачет постоянно.

Потом вытащила из кармана сложенный листок бумаги, подала его Илье.

– Вот, возьми. Здесь мой телефон, и Ромкин. Позвони мне, ладно? Когда все закончится…

Илья молча кивнул, сжал записку в кулаке. Наташа улыбнулась, сделала шаг назад, потом еще.

– Пока, – так просто и беззаботно попрощалась она, будто они расставились ненадолго, чтобы снова встретиться завтра и пойти в кино. Или в парк кататься на роликах.

– Пока, – смог, наконец, сказать, Илья вышел вслед за ней, вдохнул сырой мартовский воздух, долго смотрел девушке вслед. Потом вернулся в подъезд, засек время по маленьким часам. Пять минут, семь, десять. Все, можно идти, с собой у него нож и пистолет, этого достаточно. Даже если вернуться назад не получится, на засевшую в норе крысу патронов хватит. «А дальше как карта ляжет» – вспомнил он слова Романа и побежал через дождь и туман к дорожке через пустырь, остановился. И ни огонька, ни звука вокруг – дома словно вымерли, люди и духи не выходили в этот глухой час из укрытий, ждали рассвета. «На демонов это правило не распространяется» – Илья помчался к знакомому подъезду, прыгая через ступеньку, взлетел на пятый этаж. Он замер перед нужной дверью, прислушался, оглянулся назад. Все тихо, огромный дом спал или замер в ожидании развязки. Илья бесцеремонно грохнул рукоятью пистолета в дверь:

– Открывай, полиция! – проорал он в ответ на робкий вопрос, вломился в квартиру, захлопнул дверь. И сразу понял, что попал в цель – Захаров Алексей Семенович кретином не был, он сразу понял, кто и зачем пожаловал к нему в неурочный час.

– Меня заставили, – только и сказал он, пряча мелкие тусклые глазенки, и глядя на наведенный на него пистолет, – я не хотел. Поймите меня, я не думал, что их убьют, я только сказал, что видел двоих, они зашли в его квартиру. А потом меня опознал торговец, у которого я купил эти тряпки, показал монету… Что мне было делать? – умоляюще шептал вжавшийся в стену кардиолог, От звуков голоса врача Илью едва не стошнило – ему почему-то казалось, что он снова слышит, как гудит над разложившейся коровьей тушей рой жирных мух.

– Макса тоже заставляли, – негромко произнес Илья, – и Романа. И Владимира Николаевича…

Услышав эти слова, взвизгнула, было, открывшая ему дверь необъятная бесформенная баба – жена кардиолога, но Илья приставил дуло пистолета к ее лбу, и баба заткнулась, поскуливала только. Алексей Семенович воспользовался заминкой, рванулся вперед, попытался вырвать пистолет из рук Ильи, но получил рукоятью по переносице. Кардиолог шарахнулся к стене, закрыл руками окровавленное лицо. Илья коротко глянул на него, переключился на тетку. Время уходило стремительно, до рассвета оставалось совсем немного, а рисковать Илья не мог. Он снова приставил пистолет ко лбу стонущей от страха бабы, нажал на спусковой крючок и отшатнулся назад. Жена кардиолога свалилась на пол, врезалась простреленной головой в угол шкафа и замерла. Илья убрал пистолет, переступил через труп женщины, и за волосы поволок врача в комнату. Тот тихо выл, пытался сопротивляться, размахивал окровавленными руками.