Владимир Воронов - Никто, кроме нас

- А знаешь, почему я об этом говорю с тобой? - по жесту Умо, держащие трясущегося, потерявшего всякий лоск Дейла, штурмовики начали тихим шепотом обсуждать поверх его головы, как выпадет для них жребий: будут они развлекаться с пленным во втором десятке, или в третьем, когда от этого уже не будет ни малейшего удовольствия. Да и сам пленный будет неотличим от покойника.

- Потому что больше всего мне нравиться ставить на место уродов, много о себе возомнивших. И смотреть, как они корчатся от боли. - самое главное, чтобы маска садиста не стала моим лицом. - Знаешь, что можно сделать с тобой при помощи обычной иголки? - надо еще чуть-чуть потянуть время, так что пришлось рассказать собеседнику кое-что. С неприятными подробностями. - И когда я это сделаю с тобой... - Дейл обмяк. Пора. Конвоиры переглянулись и начали действовать. Рука одного чуть-чуть изменила свое положение на прическе пленного. Второго - поднесла к его носу флакон с нашатырным спиртом, выводя из полуобморочного состояния. А потом - несильно хлопнула по боку. И белый от ужаса, как свежевыпавший снег, Достопочтенный заорал:

- НЕ-Е-Е-ЕТ! - от отвратительного запаха, издаваемого продуктами жизнедеятельности, извергнутыми данным представителем вида homo sapiens, мне было не по себе. Несмотря на разделявшее нас расстояние. Представляю, как себя чувствовали бойцы, находившиеся в непосредственном контакте с Дейлом

- ЧТО ОРЕШЬ! - я тоже голос повышать умею. - За гнилой базар нужно отвечать! Ты это понимаешь? Я тебя спрашиваю! Коз-зел!

- Я не виноват! Это не Я! Меня заставили! - из Достопочтенного хлынул еще один поток. Словесный. Все, начал говорить - теперь не остановится. Только уточняющие вопросы задавай. По моему жесту, конвоиры одели на него наручники и, матерясь и осматривая обувь, отошли в сторону. Мне был подан знак, что запись чистосердечного признания, совершаемая пленным добровольно, то есть - без применения каких-либо мер физического воздействия, идет успешно. И качество звука и изображения - вполне приличное.

Раз начавшись, исповедь текла неостановимым потоком. Нужно было только периодически повышать голос, когда случались заминки в рассказе. Итак: Достопочтенный Дейл ни в чем не виноват. Это все - его отец. Именно он приказал провести операцию в системе Лемоса для последующего обучения и боевого слаживания батальона тяжелых штурмовых мехов. Назначив своего сыночка - командиром. Хотя бедный, ранимый, чуткий и отзывчивый мальчик этого не хотел. Но его заставили! Угрозами физической расправы над ним и всеми, кто ему дорог, а также обещаниями лишить наследства ...

Чем больше длился рассказ, тем сильнее становилось у меня чувство недоговоренности. Ну хорошо, решил глава Корпорации, производящей планетарную технику, создать собственную маленькую армию. Не совсем понятно, зачем... Ну да ладно. Предположим, что для защиты своих производств от вооруженного вторжения конкурентов. Так и размести свои войска рядом с этими производствами. А не зачем тащи их непонятно куда, маскируясь при этом под "солдат удачи". Ведь, даже судя по изобилующему пропусками и недоговоренностями рассказу пленного, появлению отряда наемников в системе Лемос предшествовала тщательная подготовка, планирование и безупречное информационное обеспечение.

А все случившееся: пониженная боеспособность гарнизона планеты, баронское нападение, "чудесное" появление "Небесной стражи" и начавшаяся пропагандистская кампания по подготовке к "наведению конституционного порядка в отдельно взятом субъекте Нивельской империи" - были звеньями одной цепи. В неосуществленных планах - было навязывание Совету Родов кабального договора на несение наемниками гарнизонной службы на планете. С периодическими тренировками "на кошечках" - специально нанимаемых для нападения на Лемос-3 незаконных банд. Типа, имитация пиратских налетов. Надо мне будет Умо кое-какие вопросы задать. Относительно его способностей предвидеть будущее. С применением "сыворотки правды". И детектора лжи. Аккуратно отмытого от крови.

По мере слушания исповеди пленного, в памяти стремительно проносилось и все остальное. Упущенное рассказчиком за незначительностью. Черные от усталости и страха лица беженцев. Безумные рыдания вдов, поседевших и ставших старухами всего за одну ночь. Безжалостный лик войны. Разгромленные поселения, разбитая техника, изуродованные тела и искалеченные души. И трупы, трупы, трупы... Убитые в бою и расстрелянные для устрашения взятых в плен. Сгоревшие в пламени огнеметов и умершие от жары и жажды...