Сергей Волков - Твой демон зла. Поединок

Тут можно было встать, и бегом бежать к базе – в любом случае Воронцова надо выдергивать оттуда, слишком много времени прошло, пора было уходить…

Автоматная очередь прозвучала, словно гром среди ясного неба – противник Хосы оказался даже большим профи, чем ожидал Руслан Кимович, который посчитал, что он уже в безопасности, и бездарно напоролся на выдвинутый в сторону «секрет», который частыми очередями прижал Хосы к земле, и держал теперь под прицелом. Пришлось отступать назад…

Я забрался под вертолетный брезент, натянутый на легкий каркас из пластиковых трубок, кривясь от боли, отдышался и выкатив из кармана маленький, похожий на карандаш фонарик, включил его и зажал в зубах. Тонкий луч метнулся по серой, стальной обшивке вертолета, и я невольно присвистнул, чуть не выронив фонарик изо рта…

А удивляться было чему. Передо мной стоял на специальном стальном щите изящный, вытянутый, словно акула, вертолет со сложенным винтом, стремительный, красивый, если это слово можно было применить к винтокрылой машине. Я, приволакивая ногу – боль в боку почему-то рикошетом ударяла в бедро, видимо, собачьи клыки задели какой-то важный нерв, обошел вокруг вертолета, пытаясь увидеть, где у этого чуда топливный бак.

Ничего похожего я не нашел, поэтому решил распотрошить вертолет со всех сторон. Но сдвижные двери пилотской кабины были закрыты, и сколько я не пытался, так и не смог найти на гладкой поверхности хоть какой-нибудь намек на замок или хотя бы ручку.

Вообще, вертолет казался выточенным или отлитым из единого куска металла образованием, и я все яснее начал понимать, что вот так, обычными, варварскими, так сказать, методами мне с ним ничего сделать не удастся. Надо было спешить – до того, как стимулятор закончит действовать, хорошо бы было выбраться за забор, а потом придется ползти, как Маресьеву, теряя сознания от боли, но это уже будет потом…

О Кате я старался вообще не думать, но какая-то часть моего мозга настойчиво подсовывала воспоминание о карте. На ней в радиусе шестидесяти с лишнем километров не было никакого жилья…

Отчаявшись что-либо сделать с вертолетом, я разозлился, отошел на несколько шагов и – а, будь что будет! – пару раз выстрелил в лобовое стекло кабины. Пули, срикошетив, пробили в брезенте дырки и ушли в белый, вернее, в черный, по ночному времени, свет. На тонированном стекле осталось лишь еле заметные царапины!

«Эта хреновина наверняка еще и не горит!», – подумал я и вспомнил поговорку одного из своих институтских друзей: «Что нельзя сломать, то можно починить!» К данной ситуации эта, в общем-то достаточно глубокомысленная фраза не имела никакого отношения, но что-то в ней подтолкнула меня к тому, что бы бросить пустые разглядывания вертолета, а заняться непосредственно его винтом, сложенные лопасти которого кокетливо свисали чуть на бочок.

Единственная часть механизма вертолета, не защищенная внешней, пуленепробиваемой, как оказалось, обшивкой, была именно тут – я увидел, что основания лопастей нанизаны на общий вал, и весь этот узел оплетен трубками, шлангами, и прочей авиационно-гидравлической ерундой.

С первого же выстрела я перебил один из шлангов, и вниз полилась тонкая струйка синеватого, пахнущего почему-то стиральным порошком, масла.

«Хрен вы у меня куда полетите!», – про себя повторял я, стреляя в крепежный узел винта. То, что мои выстрелы услышат, я уже не боялся – Хосы и его преследователи устроили в лесу такую канонаду, что вряд ли кто-то расслышал бы за ней хоть один посторонний звук.

Я стрелял до тех пор, пока не опустела обойма. Лишь после того, как в ответ на нажатие спускового крючка беретта сухо щелкнула, я остановился и замер, в неожиданно наступившей тишине. Словно бы одновременно с мной кончились патроны и у стрелявших в лесу…

У меня сжалось сердце – это означало лишь то, что Хосы погиб. Пора было уходить. Я, неловко действуя одной рукой, поменял обойму в пистолете, и уже собрался было выбираться из-под брезентового шатра, под которым стоял вертолет, как вдруг что-то подсказало мне, что я тут не один…

Осторожно двинувшись в обход серебристого корпуса вертолета, я замер – по ту сторону кабины виднелся силуэт человека, одетого в серый комбинезон. Человек, видимо, знал, что я здесь, и ждал меня. Он не делал ни каких резких движений, и в руках у него не было оружия. В тишине мы стояли друг против друга, пока я не нарушил этого молчания какой-то нелепой фразой: