Олег Кожевников - Будущее в тебе. ЛЕД и ПЛАМЯ

Закончив этот рассказ, финн неожиданно для всех разрыдался. Мне было очень неприятно смотреть на эти истеричные слёзы, обильно смочившие лицо здорового мужика. Я приказал Шерхану отвести пленного в наш зиндан. Под опеку обозников Бульбы. Когда он вывел пленного, я чуть ли не вслух подумал:

- Ну и ни хрена себе! Вот тебе бабушка и "Юрьев день". Это что же получается? Один точный выстрел Якута, и всё - дело в шляпе. Надо же, как всё удачно вышло. Да! Кирюшкина обязательно представлю к самой высшей награде. Ничего не скажешь, заслужил мужик. Можно сказать, всю нашу "мельничную" братию спас.

Я ничуть не сомневался, что эпизод с гибелью финского снайпера непосредственно связан с нашим дневным боем. Постепенно все мои мысли вернулись на грешную землю. В голове возник конкретный вопрос - каковы наши дальнейшие действия? Посмотрев на сидевшего рядом Курочкина, я произнёс:

- Ну что, Ряба? Придётся тебе вместе со мной ещё раз прокатиться до того места, где вы встретили финнов. И ещё - подымай-ка своё снайперское отделение, они поедут с нами. Нужно будет на краю предполья посадить снайперов. Пускай немного пощиплют финнов, заодно обозначим, что русские уже заняли всё предполье, и что сюда нельзя, здесь кусаются. А то у них там до хрена скрытых проходов, могут к нам направить своих диверсантов. Остальные пускай пока отсыпаются. Всей ротой туда не пойдём, от этих финнов всего можно ожидать. Опять могут какую-нибудь каверзу учинить. Может быть, днём, когда сапёры всё проверят, и передислоцируем наши роты, а пока нужно хорошенько разведать передний край финнов. Да, кроме снайперов, захвати ещё и расчёт ручного пулемёта. Пускай ребята огоньком тоже попугают чухонцев, да и снайперам, в случае чего, будет хорошая подмога. Всё, давай, а я пока буду облачаться в свой боевой наряд.

Согласно гукнув, Курочкин встал и вышел из теплушки.

Когда он вышел, я, разложив на столе свой автомат, начал его тщательно смазывать, готовя к предстоящей работе. Пришлось заняться и автоматом Шерхана - он так и не научился грамотно его разбирать и смазывать. Когда Наиль пришёл, мы вместе с ним набили патронами пустые магазины и уложили их в разгрузочные жилеты. После чего попили чаю, перед этим легко опустошив по банке тушёнки. Закончив все эти необходимые дела, оделись и вышли из теплушки. На улице я успел даже перекурить, до того, как появилась группа красноармейцев, возглавляемая Рябой. Коротко объяснив им наши задачи, я дал команду, и мы, колонной во главе с Курочкиным, покатили в сторону финского укрепрайона.

Начало светать, и уже можно было хорошо рассмотреть, находящиеся по обеим сторонам нашей лыжни, оборонительные сооружения этого предполья. И это чудо инженерной мысли, предназначенное для успешной борьбы с превосходящим тебя противником - бросили без всякого сопротивления. Я уверенно шагал вдоль него на лыжах и думал:

- Да! Если бы я со своей ротой сидел в обороне в этом предполье, то спокойно бы отбился от целого батальона егерей. Они бы целый год пытались нас выдавить с этих позиций, но, в конечном итоге, с разбитой сопаткой и в большой печали были бы вынуждены удалиться в свою Лапландию - гонять оленей, и, там, забившись в чум, впали бы в полную тоску, опустившись в беспробудное финское пьянство. А как финны любят горячительное, я знал. По сравнению с ними - нашего самого горького пьяницу запросто можно было назначать председателем общества трезвенников. Финские власти об этом прекрасно знали и поэтому всячески боролись с пьянством, ведущим к деградации нации. Раньше, в обычной мирной жизни, в отличие от Финляндии, дешёвую водку в наших магазинах можно было кушать хоть попой - её было полно. Но народ эту заразу практически не употреблял, так, если только на праздники, или на дни рождения. Правда сейчас, когда смерть подстерегала красноармейца за каждым углом, да и быт был неимоверно тяжёл, никто не отказывался от водки. Чтобы хоть как-то облегчить душевные переживания, народ начал употреблять это чудодейственное зелье. К тому же, практически официально, каждому бойцу полагалось по сто грамм водки. Любому человеку под давлением пресса военных невзгод было трудно удержаться от употребления этой гадости. Принял на душу сто грамм, и все трудности сразу как-то притушёвывались, становилось не так страшно. Я замечал, что некоторые бойцы, быстро привыкнув к этой гадости, уже сами выискивали любые возможности, чтобы раздобыть дополнительную дозу водки. Если бы мне дали волю, я бы за Можай загнал этих любителей горячительного. Они бы у меня, вместо принятия стакана, побегали бы лучше лишний раз в полной боевой выкладке по полосе препятствий. Я бы, вообще, любое употребление водки в армии запретил. Этот допинг только мешал нам воевать. После употребления алкоголя, организм бойца уже не мог адекватно оценивать надвигающуюся опасность и правильно на неё реагировать. Так что, я искренне считал, что водка - это зло, но бороться против линии партии было невозможно.