Дмитрий Матяш - АТРИум

– Я – с-с-тажер… – заикаясь, заговорил он. – У меня э-э-это первый вылет… Скажите, я сильно ранен?

Похоже, парень все еще находился в шоке. Он сел, упираясь спиной в кочку, и теперь мог видеть и оценить характер повреждений. Но тем не менее от Кудесника он ждал успокаивающего ответа.

– Я не смогу тебя отсюда забрать, – присев возле него, отрицательно покачал головой Кудесник. – Ты весишь около восьмидесяти килограммов. Если я буду тебя нести на плече, мы вместе утонем в болоте. Если я сооружу носилки, ты будешь терять много крови, потому что ноги будут волочиться по земле. Отсюда до ближайшего поселка по меньшей мере километров шестьдесят, пешим ходом идти два дня. У нас нет ни воды, ни еды, ни боеприпасов, ни бинтов, ни зеленки, чтобы предотвратить сепсис. Ты не дотянешь. Извини… У тебя есть пистолет?

Глаза лейтенант потухли. В какой-то миг он начал рыскать взглядом по земле, словно искал, чем можно заинтересовать бродягу, чтобы тот задержался еще. Боли при этом он будто не чувствовал, на лице его отражалось лишь беспокойство и страх.

– Нет, нет, пожалуйста, не у-уходите… я знаю. – Он протянул к Кудеснику руку, когда тот поднялся на ноги. – Я кое-что слышал… может, это вас заинтересует. Тот ч-человек с лицом, я случайно подслушал, как он говорил о вас с кем-то по телеф-фону, по секретной линии, у нас на базе. Настаивал на п-продолжении эксперимента… Сильно так н-настаивал.

– Какого эксперимента?

– Н-незнаю. Подполк-ковник Васильев назвал его «визитером», так у н-нас называют гостей из Москвы, но л-лично я думаю, что он не оттуда. Черт его знает, откуда, но не из М-москвы. Он всем заплатил, и у н-нас на базе, и «азаматовцам»…

– Куда меня везли?

– В Ванавару. А перед тем, как упасть, В-васильев связался с тем человеком, и тот приказал ему после падения вести вас на запад к какой-то точке сканирования. А г-где Васильев, кстати?

«Черт-те что!» – подумал Кудесник.

– Послушай, я тебе обещаю, что, как только доберусь до ближайшего поселка или встречу по пути людей, я им заплачу за то, чтобы они вытащили тебя отсюда. У меня есть цацка, которую не забрали «азаматовцы» при осмотре. – Кудесник вытащил из-за пазухи «брошь». – Я ее им отдам.

Уходя, бродяга слышал, как лейтенант плакал. Громко так, ничего не стыдясь. Бродяга знал, чего больше всего хотел бы сейчас молодой офицер, а главное – что чувствовал он, оставаясь совершенно один, слабый и беспомощный, в бескрайних и коварных болотах полной загадок и смертельных уловок Атри…

Бродяга добрался до хвойника и, обессиленный, свалился под первой же сосной. Оглянулся на болота, убедился, что никто его не преследует, и прижался затылком к дереву. Закрыл глаза. И тут же понял, насколько тонка грань между гуманностью и мизантропией, обитающими в человеческом сознании. Обе в равной мере способны подтолкнуть человека к пропасти, оба имеют одинаковую долю прав и обе, как ни крути, по-своему справедливы. Вот еще какой-то час назад Кудесник твердо верил в то, что и вправду способен расстаться с «брошью» во имя спасения лейтенанта, что отдаст ее тем, кто пойдет к черту на рога и спасет никому не нужного пилота. Сейчас же он считал эту идею полным бредом – ведь тот получил деньги от «полулицего», и вез его, Кудесника, в Ванавару, и улетел бы оттуда с чистой совестью. И разве когда-нибудь вспомнил бы о нем? Задумался бы над тем, куда и зачем он приволок его туда из средней полосы? Нет, он потратил бы полученные деньги и жил бы в свое удовольствие! Так что не обязан был бродяга думать он нем – сам взялся, сам пускай и думает теперь.

Так же как и спасать дуролома Васильева, который так и не познал законов мира Атри.

«Эх, друг ты мой, друг, – с тоской вспоминал боевого товарища Егор. – И чего у нас с тобой так получилось, что мы теперь как два потерпевших кораблекрушение чукчи? Каждый плывет в свою сторону и надеется, что Чукотка именно там».

Не заметил Егор, как и уснул. Лягушачьи песни хорошо помогают уснуть, но если бы их не было, он уснул бы еще раньше. Снилось ставшее родным Корундово Озеро – поселок, который, по подсчетам одних, находился на территории белого периметра, а по заверениям других – на землях средней полосы. Жителям же было совершенно безразлично, к какому поясу их причисляли, административной подотчетности, как и другие поселки-государства, они ни перед кем не имели.

Снился Кудеснику теплый, уютный, пахнущий свежей древесиной дом, потрескивающие в печи дрова да мерный стук старых настенных часов; дом, в котором его всегда ждали удобная кровать, ласковая девушка и пение ночных птиц за окном… Он всегда проводил там время в компании красивых девушек, всегда пьяный. Пропадая месяцами в тайге, он возвращался домой как на побывку. Потому как знал, что недели в мягкой постели хватит с головой, чтобы вновь начать скучать о ней, об Атри. Но какие же сочные были те недели! Безмерно льющаяся водка, банька, старые друзья, с которыми есть о чем поболтать, а после девушки и горячая постель… Но потом вдруг все переменилось. Кудесник словно упал в свою кровать с трехметровой высоты. Упал и очнулся. Девушка лежала на полу мертвой, ее глаза с ужасом смотрели в его сторону, а за окном полыхали языки огня. Пылал его родной поселок.