Евгений Прошкин - Смертники

Некоторое время кабан преследовал несостоявшуюся добычу по дну оврага. Из тумана доносились его фырканье и топот, но через пару минут они стихли. А потом сошёл на нет и сам овраг.

От самодельного детектора Олега остался только обломок палки. Теперь путникам приходилось уповать на пластмассовую пищалку в кармане у Камня. Впрочем, с тех пор как «мясорубка» осталась позади, прибор не пискнул ни разу.

— Ну и где эта опушка? — спросил Камень, осматриваясь.

— Видимо, там, — махнул рукой Гарин. — Митрич говорил, что после оврага надо свернуть направо. Кажется, я вижу просвет.

— Видишь — шагай.

Метров через двадцать деревья уступили место разросшимся кустам ежевики. Ягод на кустах не было, и это радовало. Олег не был уверен, что, увидев спелую ягодку, машинально не сунул бы её в рот. А проглотив, не отдал бы Богу душу.

Продравшись сквозь заросли, Гарин остановился на пригорке, потирая исколотые плечи. Плотный материал куртки не до конца защищал от острых шипов. Стоящий рядом Камень негромко присвистнул.

— Ого! — сказал он. — Подводная лодка в степях Украины.

Олег не нашёлся, что ответить. Зрелище действительно было необычным.

Кажется, Бодун говорил, что раньше на этом месте было озеро. Возможно, и так, хотя эта окаймленная сухим камышом яма напоминала скорее строительный котлован. Слишком уж правильной была её форма, чересчур круто уходили вниз откосы. Однако вода здесь в своё время определённо была. Она и сейчас поблескивала там и сям мелкими лужицами. Одна из луж, расположенная у дальнего края котлована, была больше и, судя по всему, глубже остальных. Как раз на её границе не то лежал, не то плавал баркас. Впрочем, напомнил себе Олег, корабли не плавают, они ходят. А этот своё уже отходил.

Издали судно казалось не крупнее среднего сарая, но по мере приближения сарай увеличивался в размерах, пока не вырос в огромный ржавый айсберг.

— Эй, на линкоре! — позвал Камень и по-хозяйски огляделся. — Где здесь трап у вас?

О первоначальном виде баркаса судить было трудно, посудину несколько раз латали и переустраивали, наращивая фальшборт со всех сторон, включая корму. Где-то стальные листы были приварены, где-то держались на болтах, поверх них снова что-то приделывалось и прикручивалось — и так несколько раз, пока судно не стало похоже на сошедший с пути бронепоезд. В некоторых местах наслоение заплаток пересекали длинные стальные полосы, наваренные под разными углами для прочности. Гарину вспомнилось романтическое слово «шпангоут», хотя вряд ли оно сюда подходило.

Олег меланхолично следовал за Камнем, с чавканьем вырывая подошвы из сырой глины. Вместе спутники обошли баркас по кругу и остановились у носа.

— Непонятно, как они сюда залезают, — констатировал Гарин.

Камень кивнул — скорее своим мыслям, чем Олегу — и с силой постучал прикладом в борт.

— Есть кто живой? — крикнул он.

Где-то высоко, в невидимой за фальшбортом надстройке, лязгнули рычаги и открылся люк.

— Со страшным скрипом… — безмятежно промурлыкал Гарин, но Камень его тут же прервал:

— Заткнись, не до шуток.

Сверху показалось широкое небритое лицо. Человеку было едва за двадцать, и неровная щетина у него странно сочеталась со здоровым румянцем. Несколько секунд он всматривался в гостей, затем сделал такое движение, словно отгонял мух от тарелки с супом:

— Валите отсюда.

— Что ты сказал?! — возмутился Камень. — Глаза протри, юнга!

— Я не юнга, — сообщил незнакомец. — И ты мне не папа, чтоб так со мной базарить.

— Даже не мама, — подтвердил Камень. — У меня к Пуху разговор.

— У тебя сейчас с богом разговор будет!

Вахтенный опустил руку, явно намереваясь взять стоявшее у ноги оружие, но дверь на палубе снова грохнула, и кто-то невидимый спросил:

— Что за кипеш, Татарин?

— Пассажиры наглые, — ответил небритый юнга.

— Это кто здесь пассажир, шкура?! — окончательно рассвирепел Камень. — Ты масть в упор не видишь? Иди сюда, чёрт полосатый, я тебе закон немножко объясню.

От такого натиска Татарин слегка растерялся и неуверенно посмотрел назад. Вскоре из-за высокого фальшборта показался второй обитатель баркаса-тощий старичок с лицом, похожим на испорченный сухофрукт.

— Говори, — кивнул он, внимательно оглядев гостей.

— Я ещё вчера на Большой Земле был, Пуху привет несу от братвы. Ну и дело кое-какое имеется. А звать меня Камень, ты должен был слышать.

— Камень?! — Старик сразу оживился, изюмина его лица сморщилась ещё больше, видимо, это было улыбкой. — Татарин, давай трап!