Дмитрий Матяш - Выход 493

Нет, он не видел себя славным воином, завоевывающим мир, не мечтал стать притчей во языцех, не грезил о подвигах и геройстве, не думал, боже упаси, об условиях жизни лучших, чем заслуживает обычный работяга. Илья Никитич считал себя лишь маленькой боевой единицей, ставшей препоной на пути нежити к миру, в котором еще теплится жизнь. Видел себя эдакой спичкой, воткнутой в желоб, по которому стекаются в их жилище всяческие нечистоты. Вот он, а вот его дружина — такие же спички, десятки, сотни спичек, которые стоят в ряд, плечом к плечу, готовые грудью принять все те напасти, что ниспошлет им немилосердная судьба. Готовые сломаться, лишь бы не пошатнуться, не быть снесенными тем потоком грязи, что несется из сточных труб отравленного мира в их дома, к их больным детям, изможденным тяжкой работой старикам и женам, в чьих глазах больше не находилось места для надежды, любви, огня. В которых уже много лет лишь потухшие поленья и пепел.

Его удел был предопределен еще с того самого дня, когда его, десятилетнего, родители, находясь уже здесь, в Укрытии, передали пожилой паре и попросили присмотреть, пока у них не закончится совещание… Но совещание тогда закончилось стрельбой. Из администрации в тот день под простынями с бурыми пятнами вынесли множество трупов, среди которых были и его родители.

А спустя шесть лет Стахов получил свой первый, самый глубокий шрам, тянущийся от левой брови через все лицо и до мочки правого уха. Это было его первое дежурство на северной заставе.

— Поднимай первый заслон, — будничным тоном скомандовал Стахов, и юноша с многозначительным видом ткнул пальцем в большую прямоугольную кнопку с цифрой 1 на контрольном блоке, прикрепленном к стене за их спинами.

— Едет! — радостно доложил Андрей, чувствуя, как его пробирает мелкая дрожь.

Он ждал этой минуты целые сутки. Как назло, сегодня в северном направлении не выезжала ни одна машина, а две приехавшие перед «Монстром» ничего занятного не привезли. Каран и Стахов о лучшем и не мечтали, а вот Андрею и Рыжему, тоже впервые попавшему в наряд на северную, становилось скучновато.

Андрей был наслышан о творившихся здесь ужасах, однако застава влекла его к себе неудержимо, как тянет к спрятанному на чердаке сундуку, в котором находится то нечто, о чем и спрашивать-то запрещено, не говоря о том, чтобы посмотреть. В детстве разные страшилки об этой заставе ему рассказывала бабушка, дабы он, играя, не приближался к тоннелю, обозначенному магической буквой С. Но это, конечно же, не действовало, и к тоннелю он все же подходил, дабы хоть вполуха послушать те таинственные звуки, которые из него долетали. Иногда там стрекотал пулемет, иногда кто-то протяжно скулил, иногда ревел голодным медведем, иногда кричал от боли, а иногда даже тишина была такой осязаемой, такой натянутой, такой липкой, что больше не нужно было никаких звуков, чтобы почувствовать дыхание смерти.

Позже бабушкины страшилки стали больше походить на правду, особенно когда рассказчиком был его школьный друг Олег, отец которого сам заступал в наряды. А повзрослев, Андрей понял, что это и не выдумки вовсе. На северную заставу постоянно нападали всевозможные твари: и хорошо знакомые, и совсем неизвестные, отдельные особи и целые стаи. Иногда после таких атак приходилось собирать изуродованные, нередко начисто лишившиеся конечностей тела, а то и вовсе сгребать в целлофановые мешки кровавое месиво. Но для юношей лучшего способа самоутвердиться нельзя было и сыскать.

— Закрывай и приготовься поднимать второй. Порядок помнишь? — Глаза Стахова холодно сверкнули, лоб рассекла глубокая морщина. — Повтори.

— Когда раздастся сигнал, приподнять заслон на четверть, посчитать до трех и включить сначала передний прожектор, затем боковые. После чего занять боевую позицию и действовать по обстоятельствам, — ответил Андрей давно заученными фразами.

— Считать быстро, — напомнил ему Стахов.

«Монстр» был уже близко, о чем свидетельствовали плеск разбрызгиваемой воды и усиленное бетонными стенами резонансное клокотание мотора. Наконец двигатель заглох, и раздался короткий одиночный сигнал.

— Эй, на точке! — выкрикнул Стахов. — Полная готовность!

— Есть полная готовность! — ответил тот же юношеский голос.

— Стрелять только по движущимся целям! Патроны попусту не тратить! Увижу лишнюю дыру в стене, проделаю в ваших головах точно такую же! — Потом повернул голову к Андрею и сказал почти шепотом: — Ну, с Богом. Открывай.