Олег Верещагин - Будьте бдительны! Сборник рассказов

— Подождите, постойте… Вы же Верещагин? Ну да, надсотник Верещагин!

Человек в серо-зелёном обернулся. Смерил улыбающегося мужчину в кепи немного недовольным взглядом, потом кивнул:

— Да, я Верещагин. Простите?..

— Не помните?! — тот рассмеялся. — Ну?! Вы встречали мою бригаду во время зимнего прорыва! Ну?!.

— Комбриг Ларионов?! — выпрямился Верещагин. — Чёрт побери! Комбриг Ларионов!

— Генерал-майор в отставке Ларионов, — важно поправил тот, подходя и протягивая руку. Верещагин вытянулся, накрыл одной ладонью седую голову, второй отдал честь. Потом отпихнул ладонь Ларионова — и они обнялись.

— Вообще-то и я не надсотник, — поправил Верещагин, отстраняясь. — В конце войны я был уже полковником. 8-й егерский. Финал — в Душман-бэээээ.

— Да шут с ним, — Ларионов достал пачку сигарет — моршанскую «Победу». — Кури.

— Да не курю я, — покачал головой Верещагин.

— А зажигалка… — начал Ларионов и хлопнул себя по лбу. — А, да! Ты её всегда с собой таскал…

Оба рассмеялись.

— Надо же, мы два года не виделись, — Ларионов покачал головой. — Два года, ёлочки зелёные… Я-то закончил аж за Любляной, на итальянской границе…

— Да шут с ним, — повторил его слова Верещагин. — Слушай, а это вон там не тебе машут?

— Вот чёрт! — Ларионов замахал рукой группке людей, стоящих на обочине шоссе неподалёку — женщина, молодой парень, девушка, мальчишка и девчонка. — Сюда, скорее, ну?!

— Это твои? — Верещагин выпрямился. — Проклятье, Серёжка! Даже отсюда узнаю — Серёжка, повзрослел как, паразит!

— Да… Ему шестнадцать, дочке, Катьке, четырнадцать… А старшему двадцать, недавно вернулся из армии… Хотя знаешь… было время, когда я думал, что у меня никого не осталось. Никого, понимаешь? — Ларионов посерьёзнел. Верещагин спросил:

— Погоди, а какой старший, у тебя вроде Серёжка и был старшим?

— Да понимаешь… — начал Ларионов.

Но Верещагин не слушал.

Высокий белокурый атлет, державший под руку стройную девушку, едва доходившую ему до плеча, вдруг сбил шаг и замер. Глаза девушки тоже расширились. Она отчётливо сказала:

— Не может быть…

— Что случилось-то, Светлана? — Ларионов-старший непонимающе смотрел вокруг. Но Верещагин вдруг шагнул вперёд и каркнул:

— Юрка?! Юрка Климов?! — а потом в три шага оказался рядом с парнем и положил руки ему на плечи: — Юрка, ты…

— Ничего не понимаю, вы, что, знакомы?! — растерянно спросил в спину Ларионов, успокаивающе махнув жене.

— Олег… Николаевич?! — в два приёма выдохнул парень. — Вы… а это вот… — он неловко мотнулся в сторону девушки, — это моя невеста.

— Не узнали? — кокетливо спросила та. — Юр, он меня не узнал.

— Светка?! — снова ахнул Верещагин. — Любшина, Света?! Чёрт, и ты жива?! Вас же в Кирсанове в Книгу Памяти… большими буквами… Живые, оба!!! — он сгрёб смеющихся молодых людей за плечи и прижал к себе.

— А меня не обнимете? — весело спросил тоже рослый, хотя и худенький парнишка лет 15–16, русый, с дерзкими серыми глазами. — Хотя вы меня и видели-то пару раз…

— Тебя-то я сразу узнал, разведка! — весело выкрикнул Верещагин, подгребая и его — смеющегося — к себе. — Верста, а тощий… уххх, Серёжка!!!

— А у тебя? — спросил Ларионов, подождав, пока Верещагин отцепится от его семьи — не раньше, чем тот поцеловал руки улыбающейся женщине и довольно нахально выглядевшей девчонке. — Всё один?

Верещагин хотел что-то сказать, но явно передумал и, глядя за плечо Ларионова, с улыбкой покачал головой:

— А вот и не один. Вон они, мои — идут. Я их тут ждал.

По набережной шла высокая женщина, катившая перед собой двойной велосипед (ещё довоенной «постройки») — но на нём восседала одна единица ребёнка. Вторая — копия первой — величаво плыла на плечах парнишки лет шестнадцати. Все четверо издалека замахали поднявшему руку Верещагину. А тот, не опуская её, пояснил:

— Мальчишкам по два, близняшки — Владислав и Ярослав. Старшему, Димке, тоже шестнадцать, как вашему среднему… — он подмигнул Серёжке. — И он тоже приёмный. Есть ещё один приёмыш, кстати — и, кстати, тоже Владька, хотя он Владимир — но он сейчас в армии… Эй! Давайте сюда, начинаем дружить семьями!

Шествие получилось внушительным.

Впереди, как и положено, шли главы семейств, ведя неспешную беседу о политике и военном деле. Краем уха Верещагин слышал, как идущие следом Серёжка и Димка переговариваются — коротко, скрывая обычное для их возраста смущение первого знакомства — шестнадцатилетние ветераны…: «— Ты тут воевал? — Тут и в лесах… — А я сперва в пионерах был, потом в дружине у Олега… Ты не тот Серёжка, который „Вихрь“? — Ну, я… — Здорово… — Да ладно… — Сестра у тебя симпатичная… — Катька, что ли?! Да ну!.. — Нет, правда…»