Аллан Коул - Месть проклятых

Сулламоре и его прихлебателям только бы набить собственную мошну. Бездарные хапуги. Честным бизнесом они бы и гроша не заработали. Живут коррупцией. Короче, мысль о них не повышает мне настроение. Нужна свежая кровь, талантливые парни вроде тебя. Будет трудно. Подожмем яйца лет на пятьдесят-шестьдесят, но потом свое возьмем. Так, чтоб мы могли гордиться новым, очищенным миром.

Стэну разговор не понравился с самого начала; когда же в него заскочило это "мы", он встревожился не на шутку.

– Извините, Ваше Величество, – сказал он, – но я не уверен, что смогу оправдать ваши ожидания.

Император остановил его нетерпеливым жестом.

– Об этом не волнуйся. У меня миллион идей.

– Я не о том волнуюсь, – сказал Стэн. – И не хочу казаться неблагодарным. Однако... – Он заробел, но все же решился: – Видите ли, у меня большие сомнения насчет того, где и как я намерен провести ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет. Одно кажется несомненным – не на военной службе. Мне тоже военная рутина надоела не меньше, чем вам – рутина императорская.

Властитель рассмеялся.

– И к какой же карьере молодца клонит?

– Точно не знаю, – промолвил Стэн. – Надо пока уйти на покой. Пару годков просто поболтаюсь без дела. Хочу поглядеть со стороны, куда ветер дует.

Император пристально посмотрел на Стэна. Потом улыбнулся, тряхнул головой и молча чокнулся со своим собеседником. Аудиенция подошла к концу.

Стэн осушил стакан и встал. Поставив стакан, он отдал Императору честь. Очевидно, в последний раз. Император встал и тоже четким движением поднял руку к виску.

– Через шесть месяцев, – предрек он, – безделье вам осточертеет. А к тому времени я как раз вернусь домой. Вот тогда и загляните ко мне.

Уверенный на все сто, что Император заблуждается в своих расчетах, Стэн повернулся на каблуках и вышел вон.

Вечный Император не спеша спускался на землю по трапу "Нормандии". Телохранители-гурки шли вокруг него тесной толпой. Выйдя из люка корабля, властитель на секунду остановился и облегченно вздохнул. Его приказ был выполнен – никаких толп встречающего народа в соуардском главном космопорте Прайм-Уорлда. Лишь немного в отдалении стояли его персональный гравитолет и машины сопровождения, чтобы ехать в мрачным бункер под руинами замка.

Пора что-то делать с этими руинами, напомнил он себе. Следует по-настоящему ускорить работы по восстановлению дворца. Он тосковал не по внешнему великолепию дворца, а по тому комфорту, который был внутри, по возможности действительно уединиться от всего мира. Как будет приятно предаться давней безумной мечте – воссоздать рецепт лака, которым великий Страдивари покрывал свои скрипки.

В какие-то моменты Император ощущал, что если кто-то опять подойдет к нему с просьбой решить то-то и то-то или обратить внимание на горестное положение того-то и того-то, он просто расплачется навзрыд. Беда в том, что Императоры, которые позволяли себе публичные проявления слабости, очень недолго оставались вечными. Однако именно по-детски расплакаться – вот чего ему хотелось временами. Когда казалось, что уже никакие силы не вызовут улыбку в момент, когда на него устремлена сотня телекамер. Когда рука опухала от рукопожатий. О, с какой силой ему жали эту несчастную руку, стараясь выказать свое восхищение и доказать, что считают его великим героем!

Он подумал о другом герое и весело заморгал, усмехнувшись уголками рта. После одной битвы адъютант того героя сказал своему начальнику: "Отныне вы стали великим героем". "Но если бы я проиграл эту битву, я стал бы величайшим мерзавцем в истории человечества", – ответил тот. Как же звали того героя? А Бог его знает. Кажется, какой-то пруссак. В истории было столько героев – всех и не упомнишь.

Вечный Император внутренне встряхнулся и зашагал в сторону своего гравитолета. Несколько лет назад он бы завалился спать на несколько суток, а потом переоделся бы Рашидом, чтобы улизнуть из дворца и пропустить стаканчик-другой в "Ковенанторе" и переспать с Яниз. Но ни "Ковенантора", ни Яниз больше не существует. Из-за предательства. И любимое место отдыха, и любимая женщина погибли. По его вине. И он как-то с этим смирился. И как-то забыл.

Мастер раздваиваться. Мастер скрывать свои подлинные мысли. Ба! Разве не в этом твоя беда, инженер Рашид? Ты дьявольски усложняешь каждую мелочь. Будь проще, глупее – и, может быть, миллионам твоих подданных будет легче дышать. И было бы меньше трупов. И меньше тех, кто превозносит его на коленях. А это, пожалуй, хуже смерти.