Дмитрий Силлов - Кровь охотника

Он не ошибся.

Я видел сквозь прозрачную трубу конвейера, как в дальнем конце цеха появились несколько темных силуэтов. Пока крошечных — расстояние было приличным. К тому же они нас не видели. На этом наши «плюсы» заканчивались. А «минусы» были очевидными — отсутствие у нас огнестрельного оружия и наличие его у противника. А также количество фигурок, осторожно двигающихся навстречу нам. Я насчитал не меньше двенадцати — четыре тройки-«тера», как называл их покойный начальник Патруля Равновесия. Они так и передвигались тройками, разделив громадный цех на сектора и методично прочесывая его.

Спешить им было некуда. Выход из цеха один, а лезть обратно в трубы мы, естественно, не собирались — оттуда того и гляди должна была вывалиться погоня. Тоже, кстати, неторопливая, но наверняка не менее обстоятельная.

Положение было фактически безвыходным. Вооруженные автоматами Носферату, не подвергая себя опасности, легко нашпигуют нас комбинированными пулями, как кекс изюмом, и уж одна-то из них точно достанет мозг или сердце.

Решение пришло внезапно. Как всегда в подобных ситуациях парадоксальное, но иного выхода я просто не видел.

— Ну-ка, помоги, — бросил я Русу, подсаживаясь под отрубленный стальной манипулятор, засевший в трубе конвейера и заблокировавший его работу.

Вдвоем мы вывернули одну железяку из плексигласа, или из чего там была сделана эта прозрачная кишка, — только осколки посыпались. После чего я несколькими движениями расширил мечом дыру в трубе конвейера.

— А теперь скидывайте коматозников с тележек — и ложитесь на них сами, — негромко сказал я.

— Они же люди, — укоризненно заметила Маргарита, которая всё еще дулась на меня, но несмотря на это промолчать не смогла — характер такой.

— Тогда людей скидывайте, — покладисто поправился я. — Только побыстрее.

— А ты?

В ее глазах читалась тревога. Что, кстати, не мешало ей обижаться. Странное сочетание.

— А у меня тут дела, — мягко сказал я. — И если ты увяжешься за мной, погибнут остальные.

Тревога за меня в ее глазах потухла. Осталась одна обида.

— Ну и ладно, — сказала она — и первой шагнула к дыре в трубе конвейера.

Потенциальные жертвы фабрики смерти никак не реагировали на то, что мы освобождаем их от оков и вытаскиваем наружу. Полностью индифферентные, безволосые тела с бессмысленным взглядом.

— Лежать, — сказал Рус — и трое освобожденных покорно опустились на пол, после чего сразу свернулись в позу эмбриона, подтянув колени к подбородку. Это меня, кстати, тоже покоробило — люди ведь, не собаки… Но Вельский словно чувствовал, что у меня на душе.

— Они понимают только простые команды, командир, — сказал он. — Они только с виду люди.

Его слова меня не убедили. Но сейчас была не та обстановка, чтобы вести беседы о нравственности и человечности. Тем более что последний термин к нам уже, в общем-то, не относился.

Девчонки, ставшие вдруг на удивление послушными, уже лежали в вагонетках.

— Как утилизируют отходы? — спросил я тихо, чтобы они не слышали.

— В конце цеха шнековые мясорубки, — так же тихо ответил Вельский.

— Идею понял?

— Конечно. Все сделаю, командир.

— Удачи, комотд.

Да, сейчас Рус снова был командиром, от действий которого зависела судьба маленького девчачьего отделения — и моя индивидуальная судьба в том числе. Пока вагонетки будут тащиться по конвейеру, думаю, он успеет проорать девчонкам что от них требуется — мы-то за годы совместной службы научились понимать друг друга с полуслова, особенно в боевой обстановке. Скоро, глядишь, с полумысли начнем — если выживем, конечно…

Для того чтобы вагонетки начали двигаться, требовался последний штрих.

Нож второго изуродованного манипулятора пригвоздил колесо одной из вагонеток к рельсе. Его я и срезал мечом вместе с колесом, после чего располовинил вагонетку и сбросил куски дырявого металла с рельсов, освобождая путь.

Вагонетки неуверенно дернулись — и поехали вперед, увозя недорезанных лысых негуманоидов и Руса с девчонками, лежащих на платформах в позах египетских фараонов — руки скрещены, ноги вместе.

«Что ж, удачно вам прокатиться», — подумал я.

И побежал.

Мимо изуродованного робота-убийцы, все еще гудящего и дергающегося, вдоль длиннющих труб конвейера смерти, навстречу терам вооруженных Носферату, которых я уже мог разглядеть.

И которые, заметив меня, начали стрелять почти одновременно.

Не сказать, что они стреляли плохо. Тем более что в двенадцать стволов можно положить любую цель, как бы хорошо она ни умела бегать. Просто Носферату хотелось покуражиться. Деться цели, то есть мне, было некуда, патронов у них было навалом, поэтому они палили от бедра, растянув в глумливых улыбках клыкастые пасти. Ведь это так круто — срезать очередью на бегу хомо, который доставил им такую массу хлопот.