Дилан Оуэн - Благородство злодеев

“Контакт ноль-тридцать!”

“Уверен, Сцеволла? Я ничего не вижу.”

“Положись на меня, Ларсус!”

Сцеволла спустил курок своего болтера. Дюжина снарядов рявкнула в непроглядном зелёном тумане, и из хмари впереди них раздались крики. Он и его люди тяжёлой поступью устремились на звук – восемь массивных воинов в чёрной силовой броне, отделанной золотом. Правый наплечник украшал пылающий глаз, совмещённый со звездой Хаоса о восьми зубцах: эмблема Чёрного Легиона.

Воины издавали свирепые крики радости. Они проделали долгий путь через пустоту к этой бесплодной, укутанной туманом планете, но теперь могли спустить пар на ожидавших впереди приспешниках Ложного Императора. Сцеволла едва ли не жалел врагов. Один из них был нужен ему живым, чтобы узнать, куда судьба направила его, и выяснить имя человека, которого он искал с тех пор, как год назад видения заставили его покинуть Око Ужаса.

Кошмар всегда был причиной, побуждавшей Сцеволлу выводить людей на очередную охоту. Год назад он с криком очнулся от подобного сновидения: серебристые немигающие глаза, проникшие в его сон. Чутьё заставило его направить свой боевой фрегат, Коготь Эззелита , из изменчивых сфер Ока Ужаса в реальность Имперского пространства. Последовательность знамений привела его в этот мир смертельных туманов. Множество боевых кораблей, расписанных символами Губительных Сил, блокировали планету; между ними дрейфовали останки Имперских судов. Коготь обогнул их и приземлился незамеченным посреди низких, укрытых туманом холмов на континенте, разорённом войной. В километре от них раскинулся осаждённый город, к которому влекло мистические чувства Сцеволлы. В какой бы момент он ни закрывал глаза, образ венценосного черепа пылал перед внутренним взором, и он знал, что человек, которого он должен убить, командует местными защитниками.

Лазерные выстрелы засвистели мимо и зашлёпали по броне воинов, не причиняя вреда. Сцеволла ощутил, как один задел его висок, но не почувствовал боли. Он засадил в туман очередную дюжину выстрелов, в ответ на каждый раздавался крик, в этот раз более близкий. Слева от него Опус, самый здоровый в отделении, заревел немелодичную боевую заупокойную под аккомпанемент грохота своей автопушки.

Ряды людей в серой военной форме проявились в тумане, как призраки; шлемы с противогазами придавали им вид пришельцев: широко распахнутые чёрные глаза и металлические хоботы. На шлемах солдат был изображён серебряный двуглавый орёл, символика Имперской Гвардии. Первая шеренга взвода стояла на колене, вторая – в полный рост с лазерными ружьями наготове, павшие скорчились на земле. Бесплотные зелёные щупальца исследовали живых и ласкали мёртвых. Сержант крикнул, и последовал еще один залп, но слепящий поток лишь впустую омыл силовую броню нападавших. Сцеволла невозмутимо выпустил болт и увидел, как голова сержанта разлетелась на мясо и кости. Он не ожидал, что столкнётся с кем-либо из защитников планеты так скоро после высадки с Когтя .

Возможно, этот взвод солдат заблудился в тумане точно также, как и его отделение.

Сцеволла и его люди вломились в ряды врагов. Когда человек вступает в бой, его ощущение времени замедляется. В случае Сцеволлы, первая секунда стычки застывала совершенно. Он окинул взглядом картину предстоящего истребления. Опус распевает песню, без сомнения сопровождающую дьявольский хор, беспрестанно звучащий внутри его черепа, лысая голова, глаза закатились в орбитах, смерть, выплёвываемая его автопушкой, висит в воздухе. Слева от Опуса – Шарн, безликий шлем лишён даже отверстий для глаз, его огнемёт обдаёт солдат жидким пламенем. Еще дальше – Ферокс, голова перекинулась назад под неестественным углом, когда скользкий стебель блестящей мышцы с щёлкающими зубами на конце начал появляться из его рта. Впереди – Икарус, лицо искажено страданием, кровавые слёзы застыли на щеках; там, где цепной топор отрубил конечности противника, воздух расцвечен багрянцем. Икарус оплакивает свои жертвы, которые никогда не познают радости служения истинным богам.

Сцеволла бросил взгляд направо. Лейтенант Ларсус располовинил гвардейца своим цепным мечом и застигнут во время смеха, смакующим кровь, плеснувшую ему в лицо. Ещё дальше, возвышаясь над врагами, стоит Сургит, силовой меч в ножнах, пистолет в кобуре, рогатый шлем изучает взвод в поисках достойного соперника. И, наконец, Манекс, разряжающий два своих болт-пистолета потоками зарядов в строй неприятеля, пена у рта, глаза выкачены от химикалий, поступающих в мозг по трубкам, встроенным в его броню. Пока Сцеволла наблюдал за своим отделением, в его груди поднималась гордость. Бесчисленные зоны военных действий отточили их боевые навыки, и ни один ещё ни разу не подвёл его.