Сергей Волк - Наследие Древних

— Вы подкупили их!

— Уважаемый! — в это слово «зеленый» влил бочку яда. — Если есть доказательства, прошу немедленно предоставить их. Иначе я буду вынужден подать встречный иск о клевете.

Долговязый прошипел по-змеиному. У Зага не было ни малейшего сомнения: останься парочка наедине — зубов недосчитались бы.

— Ваша честь! — «Малиновый» вытаращился на верховного судью.

Тот покачал головой и пробурчал:

— Адвокат прав.

— Э-э-э… — сконфузился обвинитель.

Верховный судья порекомендовал:

— А вы, будьте любезны, следите за словами. В противном случае мне придется принять встречный иск.

«Зеленый» расплылся в улыбке, а его оппонент затрясся от гнева.

Рассевшиеся во втором верхнем ряду судьи все чаще поглядывали на наручные часы. Гигабол намного интереснее, чем словесная потасовка между двумя Родами. Моложавый ерзающий слуга закона сидел будто на шиле. Бывший оннок ухмыльнулся.

«Свихнувшиеся фанатики, — подумал он. — Считаете меня ненормальным, а на самом-то деле безумцы — вы. Тратите на свою забаву громадные деньжищи. И все работает на ваш дурацкий спорт: промышленность, реклама… Колоссальные ресурсы. Все тратится понапрасну. Разве это не безумие?»

От размышлений Зага отвлек голос верховного судьи:

— А что думает по этому поводу оннок?

Облаченный в белый плащ крайт поглядел на пожилого соплеменника и вяло ответил:

— Обители нет дела до подсудимого.

Верховный судья причмокнул и спросил:

— Совсем не заступитесь?

— Ваша честь, разве вы не знаете, что Обитель никогда не защищает изгоев?

От последнего слова у Зага защемило сердце.

— Да, знаю, — кивнул пожилой крайт. — Однако же обвиняемый только вчера был одним из вас.

— Одно решение, одно деяние изменяет все. — Голос оннока шелестел, как пожухлая листва под ногами. — Все. И назад уже нет пути. Нет возврата.

В зале повисла тишь. У Зага закололо глубоко внутри. Если бы повернуть время вспять, как бы он поступил? Как?.. Подсудимый вздрогнул. Та шлюха не ушла б живой. Он до ломоты в скулах сомкнул челюсти и вонзил ногти в ладони. Нужно переплести пальцы. Нельзя уступать Жажде.

— Оннок, — сказал верховный судья, — я бы попросил вас не распространять на присутствующих ваше учение.

— Наше учение там, в Обители, — заявил оннок убежденно. — А здесь лишь жалкие обрывки.

Пожилой крайт хотел возразить, но так и не подобрал слов. Представитель Обители улыбнулся и без особого интереса уставился на пестрый витраж.

— Ваша честь! — подхватился обвинитель. — Это же просто непотребство творится! Вот он, — указал он на адвоката, — смеет обелять преступника!

«Зеленый» оспорил:

— Во-первых, не преступника, а подсудимого. А во-вторых, это мой долг — защищать.

— Его долг. — «Малиновый» скривился. — Ваша честь, вы позволите?

— Чего вы хотите? — спросил верховный судья.

— Хочу, чтобы вы все увидели, к чему привели выходки этого… изгоя.

Жажда разгорелась в груди обвиняемого. Была б его воля, он бы моментально разобрался с этим языкастым долговязым.

Кровь пульсировала в висках бывшего оннока. Руки тряслись.

Сквозь шум в ушах и стук сердца Заг расслышал скрип. Обернувшись, увидел, как плечистый крайт вкатывает в зал кресло. На нем, склонив голову, сидел тот, кому он вчера вогнал Жало в руку. Рука была обмотана. Впрочем, все внимание приковывал взгляд «малинового». В глазах была пустота. Заг невольно вздрогнул.

Широкоплечий крайт подогнал кресло в угол и встал рядом.

— Вот!!! — затрясло обвинителя. — Полюбуйтесь, что изгой сделал с Прарожденным!

Судьи зашептались. Некоторые выглядели напуганными и растерянными. Только оннок не обращал внимания на безумца в кресле.

Тот долго без дела не усидел. Поковырявшись в носу, облизал палец и улыбнулся, как умеют только полоумные.

— Кошмар, — прошептала молоденькая секретарша.

— И что вы можете сказать, ваша честь? — наступал обвинитель.

Вчерашний щеголь растер сопли по расшитому золотыми нитями малиновому пиджаку и выматерился так грязно, что запачкал не только воздух, но и пол, стены и потолок.

Заг ухмыльнулся. Символ величия Прарожденных, малиновый пиджак, в соплях. На самом-то деле за Прарожденными больше ничего нет. В кресле сидит безумец. А еще вчера он был уж очень высокого о себе мнения. Обедал в дорогих ресторанах, рядился в модные костюмы, спал с самыми роскошными женщинами. Он поморщился. Сегодняшний «малиновый» лучше вчерашнего. Этот хоть не считает себя пупом земли.