Александр Зорич - Полный котелок патронов

— Забросаем земснаряд гранатами вдоль борта! — предложил Жаба.

— А Отто? Он что, думаешь, бессмертный и гранаты его не берут? — резонно возразил Коча.

— Так я же говорю «вдоль борта», — обиженно буркнул Жаба.

— Да не сможешь ты ничего гарантировать — у борта твоя грена упала или в трюм случайно провалилась. Не говорю уже об осколках.

— Ладно, я все понял, — устало вздохнул Борхес. — Придется воспользоваться моей машинкой.

— Что еще за «машинка»? — подозрительно осведомился Жаба.

Я уже заметил: он воспринял наше легкое согласие помочь со спасением Отто как признак какого-то особо подлого скрытого умысла.

— У меня ранцевый огнемет в тайнике припрятан. Если возьмем его, кровососам не поздоровится. Не возьмем — не поздоровится нам.

Все четверо бандитов синхронно засопели — как видно, осмысляли услышанное.

Мы с Костей переглянулись — а Борхес-то наш не промах! Столько лет из себя поведенного на книжной мистике ботаника изображал, а у самого по тайникам ранцевые огнеметы… Может, у него где-то и ядерная боеголовка листиками замаскирована?

— А где тайник-то твой? — приподнял бровь Коча.

— За Котлом.

— Это здесь аномальное поле такое, — пояснил Тополь специально для бандитов. Судя по их напряженным лицам, объяснение оказалось очень кстати.

— Сколько идти? По времени?

— За два часа обернуться успеем.

— Ч-черт, — выругался Коча. — Да они за два часа Отто на хрящики разгрызут!

— Хотели бы — уже разгрызли бы, — резонно возразил Джу-Джу.

Котел состоял из приметного холма, взятого в скобки двух стариц, заполненных удивительно прозрачной для Зоны водой.

Весь холм был словно иссечен гигантским штык-ножом. Глубокие трещины уходили на десятки метров в глубь израненной земли. Из них то и дело вырывались на поверхность языки призрачного недоброго огня — точно горел ацетилен.

Спецы, не поленившиеся пройти через лабиринт трещин за жирным хабаром в костюмах высшего класса защиты с замкнутым дыхательным циклом, говорили, что аномальное свечение не жжется, как настоящее пламя, а поражает человека субатомными обломками — мезонами. А еще рвутся там из земли короткоживущие изотопы радона — это я вам как бывший физик говорю… Но вот откуда они там берутся и почему никак не закончатся — это, уж извините, бывшего физика в моем лице ставит в тупик.

Но главная достопримечательность Котла — радуга.

Не всякий день ее видно. А когда видно, говорят, ничего хорошего это не предвещает. Если есть радуга — значит, активность аномалий и мутантов удвоилась, а то и утроилась.

Да и цвета у той радуги зловещие, апокалиптические: багряно-красный, мандариново-оранжевый и химически-синий. Увидев эту радугу, так и ждешь, что из-за саркофага Четвертого энергоблока выйдут в своих белых хламидах крылатые вестники и протрубят в трубы: «Трындец вам всем, грешники! Готовьтесь, сейчас будет жарко!»

Стоит ли говорить, что в тот день, когда мы шли за огнеметом Борхеса, радуга как раз была? Яркая, как последние минуты жизни Димы Шухова, великого первосталкера.

Но радуга радугой, а до тайника мы доковыляли бодрячком.

Я больше того скажу: радуга нам даже помогла! Изрядный табун псевдоплотей — голов пятнадцать, если не двадцать — двинулся было в нашу сторону, но, завидев радугу, раздумал и, разочарованно похрюкивая, заспешил куда-то на север.

Тайник Борхеса был устроен как-то очень по-эльфийски — в корнях рослой, вековой сосны.

А ранцевый огнемет ЛПО-50 — к слову, вещичка раритетная и вследствие раритетности не самая дешевая — был очень по-простецки завернут в восемь слоев полиэтиленовой пленки.

Учить да лечить Борхеса я, конечно, не стал. Но про себя подумал, что с такими делами огнемет скоро отсыреет вместе со всей своей пневматикой и толку от него будет как от швабры.

— А огнесмесь-то у тебя есть? — задал не вполне своевременный, но резонный вопрос Тополь.

— Огнесмесь? — хитро прищурившись, переспросил Борхес. — Не боись, сейчас набодяжим!

Вслед за этим — под нетерпеливыми, тяжелыми взглядами бандитов — Борхес вытащил из-под сплетения корней две замызганные пластиковые канистры.

— Мужики, сбегайте кто-нибудь за водой, а? — попросил он у людей Кочи.

— Пусть твои бегают, — покачал головой бандит.

Ну уж конечно! «Понятия», бандитский кодекс чести, работать им не позволяли даже в таких скромных объемах.

Стоит ли говорить, что в ту секунду я испытал жгучее желание срезать всех четверых благородных разбойников одной длинной, щедрой очередью?