Игорь Михалков - Нибиру. Пробуждение

Многие просто разбегались или сидели в полной прострации, и лишь сохранившие самообладание пятились к воротам. Последние, наверное, слышали про закон любой войны: хочешь уцелеть — дерись до последнего.

Роман машинально провел руками по разгрузке, взглянул на висевший на ремне автомат. Против танка его снаряжение ничего не стоило.

В голове все еще гудело. Подташнивало, пусть не столь сильно, как в самом начале. Да и не до того сейчас было. Следовало найти какое-то действенное оружие, и парень сделал несколько шагов к ближайшему, с виду почти целому, грузовику.

По другую его сторону среди нескольких безжизненных тел обнаружился Свистюк. Майор сидел, обняв почерневшего от копоти Молодого, судорожно гладил турка по непокрытой голове:

— Сейчас, малыш. Сейчас станет легче. Ты открой пошире рот — чтобы уши отошли. А тогда мы с тобой поднимемся и покажем сраным террористам, что такое российские войска специального назначения.

— Вы живы? — спросила появившаяся невесть откуда Батурина.

— Более приятного вопроса мне в жизни никто не задавал, — вдруг расхохотался майор. В глазах его светилось что-то безумное. — Если все мои хлопцы в таком же состоянии, как я, то сегодняшний день — просто праздник какой-то.

— Ну, я к нашим пойду, — растерянно пробормотала телеведущая.

— Йды, дытятко, йды, [3] Иди, дитя, иди (укр.). — отечески согласился майор. — А мы тут воевать продолжим…

В живых осталось пятеро журналистов. Еще двое были тяжело ранены: одному оторвало руку, второй едва дышал, сипя пробитыми осколком легкими. Репортеры сбились в тесную группу за наклоненной взрывом кабиной здоровенного «КрАЗа». Без слов перебинтовывали раненых обрывками одежды и бинтами из чудом обнаруженной аптечки. Девушка бросилась помогать.

Оператора «Веб-ТВ» безудержно тошнило. Он сидел, обняв руками колени, и харкал желчью. Бормотал что-то о конце света.

— Рехнулся, — заметил журналист, которого руководство отстранило от выступлений в прямом эфире.

— Весь мир рехнулся, — ответила Людмила, стараясь не смотреть на обугленные тела.

Невероятным усилием сдержала рвотный порыв, отвернувшись от оператора.

Вспомнила вдруг, затряслась:

— А Ира где?

«Запрещенное» светило журналистики молча кивнуло в сторону. Под оторванным колесом грузовика лежало бесформенное нечто. Чуть поодаль, из воронки под дальними воротами ЛАЭС, виднелись халаты инженеров Дмитрия Всеволодова. Больше никому не удалось уйти от смертоносных разрывов.

Людмила без сил рухнула на бетон. Вцепилась себе в волосы и зарыдала.

Не найдя поблизости никакого гранатомета, Роман торопливо вернулся к проему ворот. Пехота отступала, некоторые бойцы уже торопливо вбежали во двор, но хватало и оставшихся на простреливаемом пространстве. И почти никто не думал, что заветный двор в настоящее время является настоящей ловушкой. Пока он казался спасением, и почти никто даже не пытался отстреливаться. Просто бежали, падали, вновь вскакивали… Напрасно уцелевшие в бою офицеры стремились восстановить подобие порядка. Их просто не слушали.

Ветров пристроился у краешка разломанной рамы ворот и попытался прикрыть отступавших. Короткими очередями поливал выдвигавшиеся из-за здания администрации тени. Крепко стискивал зубы, стараясь проигнорировать нарастающий рокот двигателей танка.

Еще кто-то засел неподалеку. И лупил откуда-то сверху пулемет. А так — даже не понять, есть ли еще кто живой и готовый драться до последнего — раз ничего другого все равно не остается.

Кому-то повезло миновать проем ворот, но очень многие полегли по дороге. Хотя некоторые из упавших еще продолжали ползти. Не каждого достала пуля — некоторые сообразили, залегли и теперь пытались достичь цели более медленным, зато менее опасным способом. Кто-то даже повернулся и стал отстреливаться.

Если бы не танк!

— Ты как? — Свистюк припал рядом с Романом, взглянул на поле боя.

Пули выбили каменную крошку рядом с ними. Пришлось пригнуться. Ветров воспользовался паузой, сменил магазин.

— Нормально.

До «нормально» было явно далеко, но раз жив, все прочее пока мелочи, не стоящие внимания. Или — пока жив?

На стене засели двое уцелевших снайперов. Длинные стволы В-94, потомков легендарных ПТР Великой Отечественной войны, шумно рыкали, посылая пулю за пулей. Тяжелейший снаряд калибра 12,7x108 миллиметров играючи пробивал бронежилеты врагов, доставая атакующих даже сквозь кирпичные стены полуразрушенных домов. Но против танковой брони снайперские винтовки были бессильны. Танк, обычная «семьдесят двойка», даже без активной защиты, — видно, цеплять ее не было у террористов времени, — неумолимо подкатывал ближе. Под прикрытием его брони двигалась вражеская пехота. К счастью, Т-72 пер под изрядным углом к воротам и не мог выпустить снаряд прямо во внутренний двор. Большая группа террористов скопилась у стен горящего административного здания.