Игорь Михалков - Нибиру. Пробуждение

— Нет. Шеф строго запретил выводить тебя в прямой эфир после того случая.

— Проклятые депутаты, — пробормотал корреспондент, строя мученическую мину. — Ладно, запускай машинку. Буду читать с монитора.

— Пошел!

Мужчина с микрофоном приосанился. Продолжил:

— Правительственная программа по реконструкции атомных электростанций работает на полную мощность. Президент Российской Федерации показывает завидную отвагу. Террористы не в силах помешать развитию страны. Однако на всех атомных электростанциях введены жесткие меры предосторожности. Частную охрану усиливают военными соединениями. Как видим, на открытие Ленинградской АЭС-1-2 прибыла целая дивизия военных. Без сомнений, солдаты появились здесь по причине угрозы, исходящей от «Зеленого дома»…

— Какая к чертям дивизия?! — снова заорал оператор. Осветительный прибор на камере погас. — Что ты несешь? Ты в армии не служил? Трудно посчитать машины?

— Что написано — то и несу, — недовольно откликнулся ведущий. — Ты мне сам сказал с монитора читать!

— Да? — Оператор сделал полшага вперед и заглянул на маленькое табло, установленное перед журналистом. — Действительно… Ладно, продолжай.

Бойцы в машинах безнадежно скучали. Подчиненные Свистюка в силу приказа не могли даже подымить сигареткой, на что вполголоса жаловались друг другу.

— Батя, — спросил Рыжий, — а чего нас внутрь не пускают?

Майор оторвался от рации, по которой шепотом переговаривался с начальством.

— Да из-за этих вшивых буквовтыков: налезли сюда, чтобы все заснять. А тут мы им не с добра подвернулись. Если вылезем — по телевизору тут же покажут наше снаряжение и даже подсчет сделают. И той машине ехало столько, в БТРе тряслись — столько-то. Как раз на руку возможному противнику, если он, собака, решил станцию атаковать.

— Так один говорил, что запись идет не в прямом эфире, — впервые за долгое время отозвался Ветров. — Вырежут секретные данные — и все дела.

— Не вырежут, — вздохнул Свистюк. — Тут половина коррпс… тьфу ты… корреспондентов ведет трансляцию онлайн. Таким роток не заткнешь. Потому сидим. И будем сидеть, пока зубатых не отгонят. Знать бы, какой дурак спланировал наш приезд на последний день перед открытием этой АЭСы…

— Батя! — громко, с придыханием, почти крикнул Рыжий. — Тут это… а… ну…

И вдруг во дворе рвануло. Это было так неожиданно, что люди в кузове невольно вздрогнули.

И — еще раз…

5 июня 2012

Мари все время не покидало чувство нереальности происходящего. Очень хотелось проснуться. Вынырнуть из наваждения: выбраться на сушу настоящего мира, отдышаться и оглянуться назад — на бурные волны ночного кошмара, совершенно не страшного, если смотреть с берега. Но проснуться не удавалось.

Девушка находилась в царстве неясных образов и невнятных звуков. Монотонных, резких, пугающих. Кап-кап, хлоп-хлоп-хлоп, «быстрее!». Гулкое эхо шагов приближалось, стучало в такт биению сердца. Горячее дыхание невидимого человека, шлепок резиновой подошвы о мокрую поверхность. Далекий шум падающей воды. Сотни приглушенных звуков переплетались между собой, создавали пугающую симфонию. И тьма — целая вселенная зыбкой темноты. Она накатывала со всех сторон, прикасалась незримыми пальцами. Хлоп-хлоп. Опять шлепок подошвы. Ожидание чего-то ужасного, смертельно опасного, цинично топчущего сознание коваными сапогами. Из сумрака к тебе приближается кровавый убийца — персонаж из просмотренного на ночь триллера…

Перед глазами — рябь: желтоватые пятна стремительно проносятся сверху вниз. В ушах бешено колотится сердце. Губы щекочет ледяной ветерок. К обнаженной ступне прикасается что-то прохладное и оттого неприятное.

Дурной сон? Норовит спутать настоящее с вымышленным, хочет испугать до холодного пота и вскрика. Бррр. Надо просыпаться. Сию же минуту!

Мари изо всех сил вонзила ногти в ладони. От боли сознание чуть прояснилось. Но глупый антураж страшного сна и не думал исчезать: обрел более контрастные формы, слегка налился красками.

Под высоким потолком мелькали прямоугольные лампы. Слабый апельсиновый свет едва разгоняет полумрак. Пахнет кисловатой сыростью и гнилью.

— Что это? — спросила Мари, со стоном приподнимая голову. Содрогнулась от ледяной боли в затылке. — Эй, что происходит?

Вопрос остался без ответа — никто не услышал.

Звук ее голоса тонул в громком топоте сотен башмаков.