Артем Рыбаков: Анклавы в аду. Встречный прорыв

Из опыта общения с подобной публикой я вынес для себя главное: если человек до прихода Тьмы уже был связан с криминалом, то дело с ним я иметь буду, а если нет — то лучше воздержусь от общения. Причина проста — первые привыкли, как у них говорят, «за базар отвечать», особенно когда им силу покажешь, а вот что может прийти в голову «романтику-домоседу», предсказать крайне сложно.

— Ваня, ты не в курсе, кто в Михнево мазу держит? — спросил я товарища.

— Ни малейшего понятия, командир! У Говоруна спроси, он в курсе должен быть — у него корешок в Торговом управлении лямку тащит.

Я взялся за микрофон:

— Говорун Занозе!

— На связи!

— Федь, кто в Михнево сейчас главный?

— Там трое основных: Даур, Иван Рябой и Лавочник. Все из вменяемых. Даур вообще цементный завод под Меховом открыл и бродяг туда вербует, — вывалил на меня поток информации старый товарищ.

— Как считаешь, можно у них заночевать?

— Вполне. Наши с ними торгуют. Не постоянно, караванами, но тем не менее можешь считать этих прирученными. Если что вдруг и будет, так только бытовуха. Ну девку с нами не поделят или перепьет из тамошних кто…

— Понял. Отбой.

«Вариант не самый плохой. По большому счету, против ночевки в этом поселке — только моя паранойя. Это я да наши гости в курсе, что за всеми этими телодвижениями стоит большая политика, а местные народ попроще. Их вещи сиюминутные волнуют — поспать, пожрать и бабу повалять. Но в то же время один я такие решения принимать не вправе…»

— Колонне внимание. Заноза в канале! — объявил я, снова включив рацию. — Головному остановиться. Всем машинам подтянуться ко мне. Жду Коромысло на совет, — когда полковник сообщил мне свой позывной, я совершенно не удивился. На мой вкус, у покойного Мистера Шляпы куда как более странное прозвище было.

— Вань, вон у той будки остановись, — скомандовал я, заметив на обочине шоссе бог весть сколько лет назад построенный павильон автобусной остановки. — Старлей, ты со своими периметр сделай с нашей стороны, лады?

Рассчитал я все верно — когда «тигр» притормозил в указанном месте, до шедшего головным «уазика» с Чпоком и Говоруном на борту было метров восемьдесят. Стоило мне вылезти, как «южная» часть нашего экипажа вломилась в придорожные кусты, щелкая на ходу предохранителями, а Тушканчик высунулся в люк и взвел АТС.

Остальные четыре машины остановились, немного не доехав до нашей, и из внедорожника, прозванного языкастым Муром «москвидесом», вылез полковник. Бросив настороженный взгляд по сторонам, он быстрым шагом двинулся ко мне.

— Ну, что стряслось, Илья Васильевич?

— Посоветоваться хочу, Сергей Сергеевич. Только давайте вот сюда, под навес, зайдем, чтобы не отсвечивать.

Полковник внимательно выслушал мои доводы, потом вытащил из нагрудного кармана небольшую картонную коробочку, щелчком выбил из нее папиросу и закурил.

«Надо же, а в наших краях почти все старики бросили. Дорогое это удовольствие — табак курить…»

Удовиченко, перехватив мой взгляд, протянул пачку мне:

— Закуривайте, Илья Васильевич. Наши, «Дон-табак» [7] Одна из старейших табачных фабрик России. Основана в 1857 году в Ростове-на-Дону В. Асмоловым. 1912 год — Предприятие становится крупнейшей в мире частной табачной фабрикой по количеству вырабатываемого табака. Число рабочих достигает двух тысяч. 1914 год — В «империю» Асмоловых входят две другие ростовские табачные фабрики — «Товарищество Я. С. Кушнарева» и фабрика братьев Асланиди. 1920 год — «Асмоловская» фабрика переименована в Донскую государственную табачную фабрику (ДГТФ). 1926 год — Объем выпуска табачных изделий в 4 раза превысил показатели 1922 года и составил 22,5 млн папирос в сутки. Для рабочих выпускаются сигареты марок «Шуры-Муры», «Ой-Ой», «Резвушка», «Браво», «Гривенники», для интеллигенции — «Шедевр», «Триумф», «Ориент». Освоена «Наша Марка». 1999 год — ОАО «Донской табак» перешагивает 30-миллиардный рубеж производства папирос и сигарет. Доля компании на российском табачном рынке составляет 12 %. Фабрика удовлетворяет потребности рынков Юга России и Северного Кавказа в сигаретах более чем на 70 %. делает.

— Спасибо, товарищ полковник. Не курю.

— А я вот сорок лет себе здоровье порчу.

«Надо будет ему те сигареты, что от Дуба остались, подарить. Думаю, старик порадуется».

В две быстрых затяжки докурив папиросу, Удовиченко выбросил окурок:

— Знаешь что, Васильевич, пожалуй, заночуем в этом твоем Михнево. Хочу на местное житье-бытье своими глазами посмотреть. Сам понимаешь, отчеты отчетами, а свой глаз — оно всегда вернее. Будет что потом дома рассказать — «бивак на разбойничьей полянке», — и полковник подмигнул мне.