Александр Шуваев: FLY

- В Джах-Хэвейн, - кивнул Дубтах, - на севере Орфиан, еще где-то, не интересовался. Но, что характерно, - тоже всегда в горах, под слоем гранита, и тоже непременно работают. Ни один не законсервирован, хотя комплекс в Орфиан расположен в та-аком месте… Там проживание одного человека обходится втрое дороже, чем на моей родной Сейдендьерре, которая, надо сказать, тоже… Убедил. Так не будет войны, граф?

- Думаю, что нет. Думаю, что не завтра, так послезавтра наши деятели выступят с заявлениями чуть ли ни противоположного смысла. Но до этого нам надо пользоваться неразберихой, самим вести себя так, как будто война - вполне даже возможна, а главное - дать это понять своим собеседникам…

- Намек понял. Значит, - ты рекомендуешь позвонить Одному Непоименованному Лицу именно сегодня?

- Намекал я, понятное дело, вовсе на другое, точнее - вообще ни на что конкретное не намекал. У тебя жутко конкретный мозг, но твоя интерпретация, считаю, имеет смысл. Хотя бы потому что ни при каких обстоятельствах не следует терять времени… А как ты намереваешься его выманить сюда?

- Да есть тут одна идея. Прости - не люблю ничего такого говорить раньше времени.

В молчании они выпили еще по бокалу вина, и Ансельм поднял на него немигающие глаза:

- Слушай, а без э-э-э… акции в отношении этого человека никак нельзя обойтись?

- Можно. Только это будет намного хуже, опасней, и вполне может не повезти.

- Да это, конечно, понятно, но… Уж больно легко ты относишься к ликвидаторской деятельности. При том, что то самое "окаянство", теорию которого я вполне безуспешно пытался тебе изложить, не присуще тебе вообще. - Он вдруг фыркнул. - Кой черт, - "не присуще", оно так же несовместимо с твоим обликом, как женские штаны в обтяжку… Ну эти, блестящие еще, как их?

- Панталоны.

- Да ну тебя к черту! В общем, - беспокоит это меня.

- На войне, граф, как на войне: единственный ее закон гласит, что если не ты, то тебя. Мой дорогой шеф и наниматель, - такая же жуткая сволочь, как и твой Шареареха, хотя, разумеется, и вовсе в другом духе. И мое несколько… Несколько произвольное отношение к чужим жизням есть результат именно его, в значительной мере, школы… Хотя, надо сказать, ученика он себе подобрал с врожденными в этом смысле задатками. И погоди еще: запросто может ничего не выйти. Тогда я не буду рисковать, а он - еще поживет сколько-то. Придется помирать, как это ни обидно, в одиночку… Слушай, - а ведь это тебе придется вылавливать из морских волн мое бездыханное тело! Ты как, а?

- Да уж это уж как водится. Куда ж от тебя денешься… Кстати, не скажешь ли, по дружбе, где находится твой замечательный лигейтор?

- Увы, друг мой. Когда он с самым незначительным количеством пузырей тонул, у меня даже слезы на глаза навернулись. Право слово. Так что, ориентировочно, находится он где- то на двести метров ниже. Если когда- нибудь что-нибудь где-нибудь всплывет, то пострадает один из уважаемых граждан Рифат. Именно у него был тот самый тридцать первый номер.

- Всецело разделяю вашу скорбь.

- Не стоит. Право же, - не стоит.

Он сидел в кабине "Утреннего Ветра". Подумав, - он счел этот вариант связи наиболее контролируемым и безопасным, потому что все знали: некоторые контрольные, профилактические и специальные работы он контролирует или даже проводит собственноручно. Как это ни странно, этот вариант кодовой связи решено было проводить через специальную декодирующую приставку. Специалисты "Зенита" утверждали, что это - гарантия от прослушивания, добавляя еще, что - единственная гарантия. Так что все было в порядке и оставалось только надеяться, что дорогой шеф и покровитель находится в пределах досягаемости от соответствующего устройства. С учетом разницы в десять часовых поясов время получалось, по прикидкам, подходящим. Тем не менее связь через приставку пришлось устанавливать минут двадцать, прежде чем в устройстве не запел сигнал подтвержденного приема. На роскошном дисплее вспыхнула и закружилась круговерть разноцветных световых точек, которые, постепенно упорядочивая свой бег, сложились в очень качественное изображение Кускрайда. Шеф и покровитель был при параде, включающем даже шелковый серо-голубой галстук и пурпурный пиджак, лоб шефа и покровителя покрывали крупные капли пота, которые он время от времени промокал платочком. Дубтах явно был не вовремя, явно оторвал работодателя от какого-то официального действа, но тот был испытанным бойцом: на лице его не было заметно даже малейшего недовольства. Впрочем, - он знал, что уж если Дубтах воспользовался такого рода связью, - значит ситуация и впрямь чрезвычайная а сведения - уж совершенно экстренные. Поэтому некоторая озабоченность на его лице читалась, а недовольство - нет.