Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

Девушка все так же лежала на полу и, как и прежде, была без сознания. Владимир, любуясь редкой красы лицом своей пленницы, дождался, когда кофе остынет до приемлемого состояния, и выпил свою долю. Потом осторожно опустился на ковер рядом с пленницей и поднес чашку к ее губам. «Я же ничего о них не знаю, — заглянула в голову Владимиру осторожная мысль. — Как-то на нее подействует кофе?» — «А заодно и узнаем, — грубо отозвалась новая, разбойничья, мыслишка. — Считай это первым научным экспериментом. Назови его — Воздействие Кофе на организм Самки анданорца». Вообще Володю немало смущали такие вот спонтанные внутренние диалоги, которые проще всего было бы списать на переутомление. Некоторые мысли были вполне Володиными, другие же слишком уж цинично-насмешливыми, и Володя в глубине души тягостно подозревал, что появились они сразу после убийства анданорца. «Надо все-таки мне исповедаться в убийстве», — озабоченно подумал Володя и коснулся отмытым до изначальной белизны краешком чашки губ пленницы. А потом, придерживая под затылок ее голову, влил немного живительного напитка девушке в рот.

Анданорианка же внезапно не только пришла в чувства, но широко распахнула глаза и задергалась всем телом, как от жестокой боли. Володя еле успел отдернуть руку с драгоценным напитком, а то кофе наверняка расплескался бы. Оккупантка сжала губы, скривив их так, будто Владимир влил ей туда расплавленный свинец, и бессильно замотала головой из стороны в сторону, словно пытаясь предотвратить повторение пытки. Владимир не мог понять, что случилось, особенно когда поймал на себе полный ужаса и ненависти взгляд пленницы. Нет, конечно, он хорошо понимал, что девушка, на глазах которой Володя расправился с ее напарником, как раз и должна была испытывать к нему подобные чувства, но Владимиру показалось, что кофе не то что не понравился анданорианке, но заставил ее испытать жестокие страдания. Он подумал, что, быть может, виной всему самовнушение — Володя слышал, что если, к примеру, вы раскалите на огне монету, а затем приложите к коже зрителя, взяв теми же щипцами незаметно подмененную монету холодную, то у жертвы вашего эксперимента разовьется вполне настоящий ожог.

Потому Владимир, чтобы показать свои самые лучшие, во всяком случае, на этом этапе их отношений, намерения, с улыбкой поднес чашку к своим губам и сделал глоток. Лицо пленницы в ответ обрело такое выражение, будто Владимир без какого-либо вреда хлебнул кипящей смолы или, там, откусил голову у живой змеи. Во всяком случае, девушка глядела на него с неподдельным интересом и даже изумлением в таких прекрасных, неземных во всех отношениях, головокружительно-изумрудных глазах. Когда Владимир заглянул в эти глаза, он почти окончательно понял, как трудно, если вообще возможно, для него будет отдать их хозяйку для смертельных опытов. Вообще Володе было чрезвычайно сложно определить для себя статус отловленной патрульной. Гостья? Лабораторное животное? Военнопленная? Заложница? «А если я ее не отдам партизанам, — подумал Володя, — ну что мне с ней делать? Не отпускать же под честное слово…» — «А ты перережь ей горло сам, а труп оттащи на явочную квартиру, — вкрадчиво подал голос внутренний собеседник, примеченный Володей сразу после убийства патрульного. — А сначала, если она тебе понравилась, можешь достать ее из скафандра и изнасиловать. Самому тебе ее будет не так обидно прикончить, чем отдавать на муку Зубцову. А Сопротивление и за ее труп будет тебя целый год кормить — ведь так?» Владимир, поджав губы, озабоченно подумал, где бы ему отыскать поблизости действующий храм. Весь ход мыслей был абсолютно чужд для него, но Владимир отчего-то был просто уверен, что исповедь тут поможет. Ведь приятнее же было думать, что это мысли от бесов, а не то что он сам, не пережив нервного стресса, теперь медленно сходит с ума в какую-то совсем уже нехорошую, опасную для окружающих сторону.

Анданорианка между тем тяжело вздохнула, видимо, осознав плачевность своего положения. Владимиру пришло в голову, что он, с ее точки зрения, вообще какой-то берсерк, взбесившийся дикарь, который не только с первобытным орудием напал на вооруженный по последнему слову военной техники патруль, но еще и сумел с ним расправиться, убив мужчину и притащив в свою пещеру женщину. Да уж, было отчего прийти в ужас. Тем более что все это было правдой.

Владимир испытующе заглянул женщине в лицо, и с удивлением увидел, что ее верхняя губка, обмакнутая им в кофе, густо порозовела и припухла, как от настоящего ожога, придавая всему лицу какое-то обиженное детское выражение. Взгляд же пленницы был прямым и мужественным, чуть испуганным, чуть презрительным. Володе пришла в голову идея, что теперь самый подходящий момент для формального знакомства. Указательным пальцем ткнув себя в грудь, он сказал: