Кит Ломер: Сокровища звезд

Ну что тут скажешь? Даже падение Рима изложено в трех томах. Время шло.

Я миновал Луну на полной межпланетной скорости, вздыбил земную атмосферу на тысячи миль вокруг и увидел, как докрасна раскалился кристоновый корпус лодки. По счастью, что-то из случившегося пробилось в мое сознание. Я затратил немало усилий, прежде чем мне удалось сесть к пульту управления и рассчитать траекторию приближения. Проделывая это, я громко хохотал над чем-то очень забавным, а потом опять впал в забытье. Через некоторое время началась вибрация. В кабине было жарко, а вибрация становилась все сильнее и сильнее. Трудно было сообразить, что необходимо делать, но еще труднее потянуть рычаг, находившийся у меня под рукой. Это была тяжелая работа, раз или два я забывался и почти засыпал. Но, вероятно, какая-то часть меня понимала, что сделать это очень важно. Я все-таки вытянул его и услышал звуки, которые, скорее всего, были щелканьем замыкающихся реле и начавших работать автоматов. А может, это просто смотритель, подстригающий лужайку над моей могилой? Мысли о могиле привели меня к мысли о Земле. А потом на меня наехал двадцатитонный каток и раскатал в лепешку до такой толщины, что сквозь меня просвечивало красное солнце, потом оно потухло и стало рокочущей темнотой.

Я очнулся от того, что в лицо мне плескала теплая соленая вода. Несколько капель попало в горло, и я закашлялся. Из-за борта спасательного плота Марк XXI мне было видно, что я скольжу по блестящему зеленому склону. Затем плот въехал на следующий холм, и мне удалось разглядеть вокруг множество подобных холмов, но тут лицо мне залепила пена. Я так устал, освобождаясь от нее, что мог лишь лежать на спине, уставившись в небо цвета свинца. Вскоре я понял, что замерз, но тут же забыл и об этом. Внезапно небо потемнело. Как-то вдруг наступили сумерки и появились невинные, юные звездочки, похожие на первые апрельские цветы. Эта метафора мне понравилась. Я ухватился за нее, стараясь развить дальше… Но ничего не вышло. Мысль стала меркнуть, и…

Было очень темно и холодно. Моя кожа натянулась, стала шершавой и соленой и словно приросла к костям. Я пошевелился. Все тело пронзила боль, и я застонал. Эти стоны были единственным, на что я тогда был способен. Горло будто выстелили пыльным сукном, а в глаза вбили гвозди. По телу ползали красные муравьи. Они рвали мою плоть на кусочки, потом эти кусочки выплевывали и проползали дальше. Я попытался облизать губы, но язык не слушался меня и, казалось, был в три раза больше, чем обычно.

«Нужна вода», — четко сформулировал я. Мозг старика Тарлетона вновь затикал. «Нужна вода, — снова повторил он. — Обезвоживание. Соленую воду пить нельзя, но кожа может ее впитывать…»

Где-то внутри меня обнаружился скрытый запас сил. Но воспользоваться этим запасом было так же трудно, как Самсону — разрушить храм, Гераклу — распять Прометея, а Атласу — держать Землю. Я сел и тут же повалился набок. Моя голова оказалась возле планшира.

По периметру плота была натянута веревка, один ее конец свисал внутрь. Я обмотал веревку вокруг руки, собрал остатки того, что еще можно было считать силой воли, и перевалился через край плота. Холодная, как лед, вода обожгла меня. Этого было достаточно, чтобы немного рассеять туман в моей голове. Ухватившись за веревку двумя руками, я старался держать голову над водой. Казалось, я пробыл в воде довольно долго. Ощущение холода заглушило боль и зуд, осталось лишь всепоглощающее страдание от того, что я жив. Ко мне вернулось желание умереть, расстаться с жизнью, погрузившись в мягкое, вечное небытие. Ведь это было так легко! Но мои руки не подчинялись моему разуму. Они продолжали сжимать веревку, подтягивали меня поближе к краю плота, который то погружался в воду, то всплывал.

Я уловил момент, когда плот пошел вниз, собрал все силы и рванул вперед, умудрившись так стукнуться носом, что из глаз посыпались искры.

Я вновь подпрыгнул, на этот раз порезав ноги, поставил локти на край плота, обругал океан, который старался утянуть меня обратно, кувырнулся на дно плота и задремал.

А потом наступил водянисто-серый день, но ветер был уже потеплее. Я вспомнил о неприкосновенном запасе, который должен быть на каждом спасательном плоте серии Марк XXI. Он был очень далеко, на другом конце плота. Я израсходовал огромное количество драгоценной энергии, дополз до него, открыл мешок и вытащил пластиковую коробку.

В коробке лежала карточка, на которой было написано, что НЗ проверен 10.07.89, признан негодным к употреблению и уничтожен.