Кит Ломер - Жил-был великан

— В моем доме есть медицинская машина. Ее туда привезли доктора. После Болезни. Она сможет вылечить тебя.

— Конечно! А в Медицинском Центре я бы начал танцевать Самали уже через тридцать шесть часов. А если бы я не совался в это дело, я вообще бы не попал в такую переделку. Забудь об этом и постарайся сосредоточиться на том, чтобы остаться в живых…

После этого, я, должно быть, отключился, потому что следующим моим ощущением было то, что мне в бок кто-то втыкает тупые ножи. Я приподнял веки и увидел, что мой скафандр расстегнут, и еще много-много крови. Большой Джонни что-то делал с моей ногой. Я велел ему оставить меня в покое, но он продолжал пилил меня раскаленной добела пилой и лить мне на раны кипящую кислоту.

А потом, через некоторое время, я как будто поднялся откуда-то из глубин и снова увидел свою ногу, забинтованную до бедра лентой из аптечки первой помощи.

— В тебе еще много сил, Улрик, — сказал Джонни. — Ты боролся со мной, как морозный демон.

Я хотел сказать ему, чтобы он бросил это бесполезное дело и дал мне возможность спокойно умереть, но не смог издать ни звука. Великан поднялся на ноги, завернутый в зелено-пурпурный мех. Он нагнулся, поднял меня и направился к люку. Я снова попытался закричать, объяснить ему, что спасать ему нужно только самого себя, ради того, чтобы взять реванш. Что он уже сыграл роль сенбернара, спасающего терпящих бедствие в горах, и что еще одна бессмысленная прогулка в снегах будет означать победу Домбека и Иллини, что все мои труды пошли насмарку. Но это было бесполезно. Я почувствовал, как он покачнулся, оказавшись во власти ветра, услышал, как щелкнул включившийся термостат в моем скафандре. И затем меня с головой накрыло огромное одеяло.

Об обратном пути у меня почти не осталось воспоминаний. Прибор, контролировавший процессы метаболизма, постоянно держал меня под наркозом

— это и естественные механизмы защиты боролись с ощущениями, сопровождающими путешествие на плече ледяную пустыню, да еще когда осколки костей стараются выйти наружу через размозженные ткани бедра. Один раз я заглянул в огромное обмороженное лицо и встретил взгляд замутненных страданием глаз.

— Оставь меня здесь, — произнес я. — Я не нуждаюсь в помощи. Ни от тебя, ни от кого другого. Я выигрываю или проигрываю только самостоятельно.

Он покачал головой.

— Но почему? — спросил я. — Зачем тебе это?

— Человек, — сказал он. — Человек… всегда должен… доводить свои дела до конца.

И он продолжал идти вперед. Он был трупом, но никак не хотел лечь и умереть.

Я инстинктивно ел и пил из трубок, подведенных ко рту. Если бы я находился в сознании, то, наверное, постарался бы уморить себя голодом, чтобы не продлевать агонию. Иногда я приходил в себя, но не больше, чем на полчаса. И тогда я понимал, каково приходится куску мяса на крюке мясника.

Остальное время я спал и мне снималось, что я уже сдал вступительные экзамены в Ад. Несколько раз я чувствовал, что падаю и лежу на снегу, потом огромные руки, причиняя мне боль, поднимали меня с ворчанием, и я вновь ощущал себя возле огромного измученного тела, продолжающего брести куда-то.

А потом было еще одно падение, но только какое-то более окончательное, что ли, чем все остальные. Долгое время я лежал на месте, дожидаясь смерти. И только немного спустя мне пришло в голову, что скафандр не позволит мне так легко умереть. Питание и лекарства, которые позволили бы здоровому человеку благополучно продержаться с год, заставят помучиться умирающего ненамного меньше. Так что я остаюсь по эту сторону подземной реки, нравится мне это или нет.

Я открыл глаза, чтобы сказать об этом великану, и увидел его дом, возвышающийся под сенью огромных деревьев в сотне ярдов от меня. Чтобы добраться до него, мне понадобилось никак не больше дня. Я проползал по сотне миль зараз, преодолевая бескрайние пространства, усыпанные битыми бутылками. Дверь некоторое время сопротивлялась, но, в конце концов, я навалился на нее всем телом, тогда она отворилась и я ввалился внутрь, на дощатый пол. После этого мне потребовалось еще вечность, чтобы добраться до огромного медицинского кабинета, открыть его и вползти туда.

Я успел услышать, как включился диагностический прибор, и ощутить, как сенсоры задвигались по моему телу. Потом я долго, очень долго не чувствовал ничего.

На сей раз я очнулся с ясной головой, не испытывая боли, с шиной на ноге, которая позволяла мне ходить. Я огляделся в поисках хозяина, но оказалось, что в доме я один. В очаге не было огня, но, несмотря на это, в доме было тепло. Видимо, когда-то какие-то доброхоты установили здесь автоматическое отопление на тот случай, если очаг потухнет и великану станет холодно. На полках я нашел кое-какую снедь и впервые за много дней опробовал свои челюсти. Жевать было еще больно, но вполне терпимо.