Игорь Чужин - Странник. Переступи через беду и отчаянье

возможности попытались соскочить с идущего под откос поезда. Когда планы

заговорщиков начали рушиться, князья дроу сразу вышли из боя и покинули Геонил.

Однако, именно стрела светлого эльфа из 'Дома Белой Совы', едва не отправила

Артаэля в могилу. Эту информацию я скачал из мозга князя, когда вытаскивал из

него застрявший в сантиметре от сердца наконечник стрелы. Артаэлю наверняка уже

доложили, что он жив только благодаря стараниям князя Ингара, и это

обстоятельство давало неплохой шанс использовать дроу в своих интересах.

Беседа с Артаэлем заняла почти два часа, за которые мне удалось перетащить князя

на свою сторону. Я решил открыть дроу почти все свои карты и рассказал о Геоне и

взрослом 'Нордрассиле', где меня ждет семья. Когда князь узнал что моя вторая

жена Эланриль - принцесса дроу, и она родила от меня двойню, то Артаэля едва не

хватил удар. Народ дроу даже в лучшие времена Оркании всегда находился на вторых

ролях, а про то чтобы принцесса дроу стала женой 'Великого князя эльфов', не

могло быть и речи. Наличие двух малхусов у двери комнаты, где мы беседовали с

князем, прекрасно доказывало, что я не самозванец, а мои слова не блеф.

Окончательно Артаэля добило известие о трех созревших семенах 'Нордрассила',

ждущих своего часа на Геоне, после чего князь буквально сошел с ума. Эмоции дроу

били через край, и мне даже не пришлось напрягаться, чтобы услышать его мысли.

Артаэль был уже далеко от этой комнаты и мысленно выбирал место в 'Эльфийской

долине', где он посадит семя 'Нордрассила'. Ради этой мечты князь готов был

продать черту душу или даже сменить пол на женский, а не только присягнуть на

верность 'Хранителю Нордрассила', который и так является его повелителем по

законам предков.

Дождавшись, когда Артаэль перестанет нарезать круги по комнате, я принял от него

присягу на верность и для пущей уверенности проверил магические закладки в его

сознании. Князь и так полностью находился в моей власти, но как говорится, 'береженого

Бог бережет'.

Закончив магическую проверку, я простился с дроу как с братом и отправил его

парламентером в Мелиан, где находилось гнездо заговорщиков. Князь должен был

передать мое письмо к 'Совету эльфийских Домов', с требованием не позднее чем

через неделю прислать уполномоченных представителей для переговоров в Геонил,

где я собирался озвучить свой ультиматум. Соревноваться с ушастыми в интригах

было бессмысленно, поэтому если мы не договоримся по-хорошему, то придется

применить более радикальные меры.

Когда Артаэль покинул замок, я решил допросить остальных пленных и со спокойной

совестью отправиться для отдыха и поправки расшатанных нервов в комплекс портала.

К полуночи мне, наконец, удалось закончить допрос и зомбирование последнего

полукровки и разогнать ушастых по домам, чтобы они не мозолили мне глаза, да и 'пятая

колонна' в Геониле мне была не нужна.

Отъезд в бункер я назначил на утро, но отправиться удалось только после полудня.

Энею с Тузиком пришлось забрать с собою, потому что она еще кормила малхуса

молоком, а малыш не мог долго оставаться без своего материнского молока.

Известия о разгроме заговорщиков уже докатились до комплекса и меня встречали

как триумфатора. Я не стал отказывать себе в удовольствии и выпил с Арчером и

Барраком за нашу победу пару бутылок неплохого вина. Там где выпиты две бутылки

вскоре появляется третья и пошло поехало. Когда настроение дошло до нужного

градуса, меня уговорили рассказать о заговоре и о страшном побоище, в котором я

лично изрубил на куски полсотни эльфийских князей.

Я по жизни парень скромный и врать, не приучен, а поэтому после пятой бутылки

меня окончательно пробило на честность. Однако, кто в пьяном виде не говорил

истинной правды своим собутыльникам? Поэтому, я как на духу признался Барраку,

что никого не зарубил, а лишь забил ногами не пятьдесят, а всего два десятка

эльфийских князей, а лишнего мне приписывать не надо!

К счастью Люсиэль, подключившаяся к нашему 'празднику жизни' всего лишь после

третей бутылки, оказалась слабовата на выпивку и тихо сопела во сне, лежа на

диване, в противном случае мне не пришлось бы на утро краснеть за свое вранье.

Катя еще раньше удрала с нашего мальчишника, когда ей окончательно осточертели

наши пьяные рожи, поэтому я врал без свидетелей, ибо Баррак с трудом понимал,