Михаил Михеев - Песец подкрался незамеченным

— В каком карцере, говоришь? — деловито осведомился Ковалев.

— В третьем, пятый сектор. Что, добавить хочешь? Брось, не марайся, оно того не стоит. Да и не будет он никогда императором, уж я-то постараюсь.

— Ну, что стоит, а что нет, я сам решу, — фыркнул адмирал.

— Ты лучше другое реши. Что нам делать-то?

— А что ты сама думаешь насчет того, чтобы сесть на престол?

— Престолонаследие идет исключительно по мужской линии. Ну, если очень сильно покопаться в законах, можно это как-нибудь обойти, но престол в любом случае может занять только мужчина. Максимум, что мне светит — это регентство при несовершеннолетнем сыне, и то это очень спорный вопрос. А с учетом того, что сына пока не предвидится…

— Пфе, — пренебрежительно усмехнулся Ковалев. — Закон здесь и сейчас устанавливаем мы, поэтому это все не проблема даже, а так, мелкое неудобство. К тому же тебя "на ура" примут и армия, и флот, ну а тому, за кем стоит армия, нет нужды обращать внимание на мнение всяких там юристов, правозащитников и прочих слишком много о себе думающих… Умные смолчат, а дуракам я не завидую — ты мои методы знаешь.

— Знаю, — вроде бы покорно, но в то же время с не слишком скрываемой усмешкой кивнула Дайяна. — И ничуть не сомневаюсь, что все именно так и будет. Уж твои-то экстремистские методы известны всем.

— Ну вот видишь. Так что сделать тебя императрицей проще, чем два пальца… Гм… Так что, согласна мантию примерить?

— Не-а, — отрицательно мотнула головой Дайяна. — Зачем мне этот геморрой?

— В смысле? — такого ответа адмирал не ожидал. По его представлениям, императорами, особенно в молодости, согласны стать все — это ведь круто! Ему самому, конечно, было ясно, что быть императором — это не просто сидеть на престоле и делать все, что душа пожелает, это — работа, тяжелая и изматывающая, и это ответственность. Иначе будешь ты не император, а одно название. Но это ему, умудренному жизнью почти что старику, ясно, а Дайяна-то совсем молода…

— Ты пойми, — как-то очень серьезно и в то же время грустно отозвалась девушка. — Я ведь успела покомандовать. Если помнишь, я целой планетой рулила, и у меня это, я надеюсь, не так плохо получалось. Но я понимаю также, что империю я не потяну. Опыт у меня, слава Богу, есть, и я хорошо знаю пределы своих возможностей. Ты сейчас скажешь, что вы меня не оставите, будете мне помогать… Даже если сейчас ты будешь в это искренне верить, то потом у тебя найдутся и другие интересы, кроме как вечно поддерживать сидящую на троне приятельницу. И еще… Ты не обижайся, пожалуйста, но в этом ни от тебя, ни от твоих друзей не будет толку.

— Это почему еще? — слегка обиделся адмирал.

— Да потому, что, если вдуматься, вы не умеете управлять никем, кроме самих себя, да и то… Иногда в это не слишком верится, такие ляпы вы допускаете. Вот смотри, например. Сейчас вы пытаетесь воссоздать империю. Не слишком хорошо это у вас получается, но, я думаю, рано или поздно получится — у вас слишком большой бонус в виде эскадры имперских кораблей и общего технического перевеса, да и то, что вы чисто физически превосходите остальных людей, тоже играет вам на руку. Еще сколько-то потренируетесь, перестанете совершать детские ошибки… Да перестанете, конечно — их и сейчас уже намного меньше, чем вначале. Словом, рано или поздно вы сможете объединить если не все, то хотя бы значительную часть человеческих миров. И вот провозглашаете вы реставрацию империи. Что дальше?

— Ну, я так далеко еще не заглядывал…

— Зато я заглядывала. Вы, ребята, только и можете, что стрелять и, что самое интересное, на данном этапе этого достаточно. Я, конечно, утрирую, но в общем и целом ваши мысли крутятся вокруг чисто силовых решений. Все остальное — лишь придаток к ним и направлено, в принципе, на обеспечение все тех же силовых действий. И знаешь, что самое смешное?

— Что? — автоматически спросил Ковалев.

— Да то, что сейчас этого вполне достаточно. Ведь если вдуматься, все прекрасно понимают: идет война, а значит, вполне логично и то, что все, и в первую очередь экономика, ориентировано на нужды военных, и то, что эти самые военные всем заправляют. Все трудности, дефицит, комендантский час, всесилие спецслужб и прочие прелести военного времени воспринимаются, как должное. И потом, идет ГРАЖДАНСКАЯ война. А что это значит? Да то, что в любой спорной ситуации прав не тот, кто прав, а тот, у кого больше прав. Вы это довели до обывателей весьма доходчиво, хотя людей вешать, конечно, не метод. Правда, стоит признать, это остудило многие пустые головы.