Антон Орлов - Заклятые пирамиды

Пока они обшаривали окрестности, Орвехт разломал деревянную ограду ближайшего палисадника и соорудил для Чевальда погребальный костер. Можно было натаскать мебели из опустелых домов, но он не рискнул соваться туда в одиночку: потеряешь осторожность – тут-то тебе и конец. «Глаз саламандры» заставил пламя с гудением взметнуться на высоту человеческого роста, и вскоре все было кончено, только в воздухе медленно кружили хлопья копоти.

Стоя над черным пятном кострища посреди вымершей улицы, Суно подумал, что поселенцы, которые приедут обживать избавленную от зловещего волшебства Мезру, вряд ли захотят осваиваться в этих деревнях, где первым делом придется собирать и хоронить ссохшиеся мумии. Здесь все пронизано напоминаниями о страшной безвременной кончине прежних жителей. Властям, заинтересованным в скорейшем возрождении сельского хозяйства, придется пойти на уступки, и понастроят здесь новых селений и усадеб, а эти останутся стоять заброшенными – заманчивые пристанища для волшебного народца. Впрочем, еще раньше сюда поналезет мародеров, а Светлейшая Ложа пришлет отряды экзорцистов и охотников на умертвий, чтобы зачистить территорию от нежити. Но все это будет потом, сначала должны выполнить свою миссию Орвехт, Эдмар и Са’арби Хидэ.

Пока что дела обстояли неважнецки. Предполагалось, что по мере того, как они будут объезжать мезрийские поселения, собирая заблудившихся духов китони и сжигая злополучные кости, мутное волшебное марево, обволакивающее Мезру, начнет постепенно таять, запах разложения рассеется, а шастающие средь бела дня умертвия позабиваются кто куда, потеряв силу.

Как бы не так. Ничего похожего не наблюдалось. Орвехт был обескуражен и чувствовал, что его спутники испытывают аналогичные эмоции.

Потом они начали замечать мелкие странности, вроде недавнего эпизода с гнупи. Это наводило на мысль, что причина постигшего Мезру бедствия кроется не только в гневе озлобленных китонских духов. Есть что-то еще. Корень зла – некий неизвестный фактор. Или, может, наоборот: нечто хорошо известное, лежащее на поверхности, нужно только открыть глаза пошире, чтобы это увидеть? Такая мысль у Суно тоже мелькала.

Са’арби приступил к обряду: выйдя на середину улицы, негромко запел, призывая потерянных духов китони войти в Хну’ангу. Голос у него был немного надтреснутый, но сильный и заунывно-влекущий. Закончив, он повел людей туда, где находились останки его соплеменников: духи, охотно занявшие место во «временном доме», подсказывали ему дорогу.

Боги милостивые, сколько же было в Паргате этого мерзкого добра… Покрытые лаком шкатулки. Кубки на бронзовых и серебряных ножках. Круглые плевательницы, полные мелкого домашнего мусора. Ножички для разрезания бумаги (вроде того, которым убили Джамо Фрелдона). Залитое свинцом пресс-папье с темными глазницами и круговым венчиком в волнистых бороздках. Костяные гребни, украшенные резьбой.

Эдмар еще в первый раз деликатно попросил Орвехта «не вмешиваться в процесс», все эти предметы они с китонским магом испепеляли вдвоем. Суно мог только смотреть и стыдиться за свой народ – «цивилизованный, просвещенный, тяготеющий к свету и справедливости». Попутно взгляд цеплялся за вещи, принадлежавшие вымершим жителям тех домов, куда они заходили: детские игрушки, шелковые сборчатые накидки на горках подушек, аляповато красивые пейзажи в рамках с приклеенными бумажными цветами, развешанное на стенах оружие, необъятного размера подштанники с заботливо вышитыми инициалами, ящичек с разобранными старыми часами, отводящие беду амулеты. Все как везде, все по-человечески… Орвехт следовал за своими спутниками, держась на шаг позади, и хранил молчание, а на сердце у него лежал камень.

Жалко, что нельзя спалить всю деревню одним махом. В первый раз Эдмар так и попробовал, но свалился в обморок. Очнувшись, он объяснил, что из него кто-то пытался вытягивать силу, и началось это, когда он пустил в ход огненную магию.

Выбираясь отсюда вместе с Хеледикой, Суно постоянно ощущал упадок сил и не мог ни мыслевесть послать, ни что-нибудь достать из своей волшебной кладовой. Позже, совершая вылазки в Мезру в составе исследовательских отрядов, он обращал внимание на то, что на этой земле его способности слабеют – вернее, тут любое магическое действие требует куда больших усилий, чем обычно, – и то же самое испытывали остальные коллеги. Теперь оказалось, что от этого не уберечься ни древнему магу, ни китонскому шаману.