Игорь Михалков - Восход

Свинец в который раз беспрепятственно прошел насквозь и скрылся в темноте. Пистолет умолк. По-видимому, закончились патроны. Полковник беспомощно отползал, ударяясь спиной о неровный каменный пол.

Антон глубоко вздохнул, примериваясь. Только вблизи он сумел рассмотреть, что неосязаемость чудовища оказалась мнимой. Полковнику таки удалось подранить монстра – на блестящей шкуре виднелись исторгающие темную жидкость пятна, величиной со шляпку плотницкого гвоздя. Их было много, не пересчитаешь, Аркудов был убежден, что ни один выстрел не прошел мимо, просто не удалось поразить жизненно важные органы.

Павел Геннадиевич беспомощно оглянулся на Антона. Ему необходимо было перезарядить оружие, но времени не хватало. Когти рассекли воздух за волосок от кадыка полковника.

Аркудов метнул свой камень в самый последний миг. Булыжник угодил существу прямо в грудь, оттолкнув его от жертвы. Острый край рассек шкуру, не причинив особого вреда, но нанеся глубокую царапину. Собакоголовое чудовище взревело и схватилось за рану. Антон от удивления даже забыл метнуть следующий снаряд – в то время, как противник игнорировал горячий свинец, обычный камешек заставил его подскочить от боли.

Карпатский Анубис поднес измазанную кровью ладонь к носу, принюхался и снова заревел. На сей раз – угрожающе. Антон, понимая, что большего сделать не сможет, поспешно швырнул второй снаряд. И поразился своей невероятной меткости, поскольку попал в здоровый глаз твари. Дикий вопль огласил своды пещеры. Чудовище схватилось за увечную башку, отступив в темноту. Очень повезло!

Тем временем полковник успел перезарядить пистолет и продолжил обстрел. Ослепшее чудище было прекрасной мишенью. Одну за другой силовик послал в голову песиголовцу все восемнадцать пуль. И каждая достигла цели. Прикрывавшая глаз лапища и череп превратились в кровавое месиво. Монстр зашатался и, словно подрубленное гигантское дерево, с грохотом сверзился наземь. Еще некоторое время его тело сотрясалось судорогами и конвульсиями, пока, наконец, не затихло.

Прошла еще пара долгих мгновений, прежде чем люди решились приблизиться к поверженному врагу.

– Это невероятно, – повторял Антон, с широко раскрытыми глазами вглядываясь в труп. – Это настоящая сенсация!

– Какая там сенсация, – недовольно буркнул себе под нос полковник. Он немало был раздражен, руки сильно дрожали, левый ус приподнимался от нервного тика. – Обыкновенный страж. Вернее, стражница… Никогда не думал, что остались ей подобные.

– Что? – не понял Аркудов.

Мечтательность Антона как ветром сдуло. Он вдруг посмотрел на все со стороны, и грудь стиснуло от нахлынувших эмоций. Вспомнилось, как не далее этого утра он находился в отцовском кабинете, одолеваемый похмельем, и силился разгадать зашифрованные строки. А затем навалилось: полковник с автоматчиками, разговор о том, что миром пытается управлять горстка беспринципных заговорщиков. Атака неизвестных на жилой дом среди бела дня, потом попытка захвата здания службы безопасности. Все закончилось тем, что полковник, казалось, пошел против государства, которому служил едва ли не целую жизнь. Из-за чего? Из-за каких-то бумажек полоумного археолога! Якобы они сумеют помочь в борьбе против… кого?

– Какая еще стражница? – повторил Антон. – Что вы хотите сказать?

– Да самка это, – ткнул силовик пистолетом монстру в область гениталий.

– Нельзя ли поподробнее? – переспросил обескураженный профессор. – Вы пришли ко мне с разговорами о войне с мировым правительством. Я действительно убедился – стреляют по-настоящему. Но тут, тут…

Антон решил не упоминать о странных метаморфозах, случившихся с его спутником. После встречи с песиголовцем-стражницей в памяти вновь возник кабинет отца: искаженное лицо полковника, остекленевшие глаза и голос покойного археолога, раздающийся из груди Павла Геннадиевича; как он тогда говорил?

…Мир никогда не принадлежал людям. Все мы – выведенный из пробирки результат противоестественных опытов. Мы – животные, уготованные на убой для Них!..

Аркудов смотрел под ноги – на безобразное, обросшее шерстью тело и пытался понять, о ком говорил его отец устами полковника. Он чувствовал, что все взаимосвязано – и мистические события этого дня, и дневник археолога, и этот неуклюжий монстр, лежащий в собственной крови. Натекшая лужа в полутьме казалась совершенно черной. Что-то подсказывало: Антон благодаря отцу вплотную приблизился к такой же таинственной черноте. Кошмарной и непостижимой умом.