Ричард Лупофф - Гибель солнца

Мгоабе прочертил линию от Острова к окрестностям Сатурна. Пальцем другой руки он провел курс от светящейся точки, обозначающей скиттер.

— Если мы будем двигаться в плоскости эклиптики далеко от Солнца, то так удлиним путь, что проиграем гонку. Мы можем также попробовать лететь выше или ниже плоскости эклиптики. Разницы никакой — все зависит от точки отсчета, — он прочертил на модели еще две линии. Бесполезно, — он покачал головой. — Но смотрите сюда.

Кончиком пальца Мгоабе провел линию от сверкающей точки скиттера мимо края солнечного диска через орбиты планет и пояс астероидов до Сатурна.

Он повернулся к собеседникам, лицо его сияло.

Мы выиграли!

Дэниел, Лидия и Товак обменялись испуганными взглядами.

— Мы выиграли! Что мы выиграли? Вы хотите сказать, мы просто изжаримся? Нам никогда не удастся пролететь сквозь Солнце. Мы распадемся на атомы.

— Вы не очень внимательно слушаете, — сказал Мгоабе. — Кратчайший путь проходит через Солнце, что, конечно, невозможно. Более длинный путь будет и более безопасным. С новой оболочкой нашего скиттера мы безо всякого труда сможем пройти сквозь солнечную корону. И это позволит нам первыми достичь цели.

— А чем мы должны заняться?

— Я хочу, чтобы Дэниел помог мне выполнить проверку на безопасность, прежде чем мы приблизимся к Солнцу. Я говорил вам о новом, покрытии, нанесенном на поверхность скиттера на Меркурии. Но я не упоминал о том, что Корабль укомплектовали космическим глиссером. Он питается непосредственно от ядерного реактора. Вашего реактора, мой друг Дэниел. Вы просто забираетесь внутрь, подключаетесь к аппаратуре, и глиссер получает от вас энергию и управляющие сигналы.

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

— И что я должен делать?

Мгоабе ухмыльнулся.

— Всего лишь немного полетать. Маленькое путешествие вокруг скиттера. Уверен, что покрытие в порядке, Но я старый перестраховщик и хочу проверить еще раз. Если обнаружится какое-нибудь повреждение, по возможности устраните его. Вам не нужен скафандр — большое преимущество. Просто задержите дыхание.

Он усмехнулся. Остальные недоуменно уставились на него.

— Я сказал: «Просто задержите дыхание». Разве это не смешно? Это шутка, сынок, шутка!

И Мгоабе громко рассмеялся.

«Рокки I–I звездолет».

Как в книжке с картинками для четырехлетних детей. Не старше. Разве что сейчас нет книг с картинками для детей или вообще никаких книг для любых читателей.

Он чувствовал небольшие треугольные крылья глиссера, полозья, на которые можно совершить посадку (если когда-нибудь представится случай приземлиться куда-либо), рули для маневрирования в воздухе и крошечные сопла, которые использовались для движения в безвоздушном пространстве и в атмосфере.

Он ощущал даже захваты, удерживающие глиссер в нише ангара. Дэниел пробормотал вполголоса несколько слов.

— Что? Я не расслышал… — из крошечного динамика в ухе Дэна раздался голос Мгоабе.

— Кажется, я готов, — ответил Дэниел. — Нажимайте на кнопку, или как вы там, черт побери, это делаете. Открывайте бомболюки, как говорили раньше.

Он представил себе, как Мгоабе кивнул. Панель под Дэниелом скользнула в сторону.

— Отлично, теперь спускайте глиссер, — сказал Дэн.

Он ощутил, как глиссер выталкивает его из ниши. Он чувствовал солнечный ветер — поток ядер водорода и гелия, вырывающийся из атмосферы солнца и растекающийся во всех направлениях. Он чувствовал ветер на своих крыльях.

Нет, нет.

Какой может быть ветер в вакууме? Как он мог чувствовать что-либо на своих крыльях? Каких крыльях?

И тем не менее. Поток частичек солнечного ветра, дельтовидные крылья глиссера. Это действительно ветер, и это его крылья.

— Я иду! — крикнул он Мгоабе. — Пожелайте мне удачи!

Дэн отстегнул зажимы у шеи и поясницы и, оттолкнувшись, стал медленно удаляться от скиттера.

Он смотрел прямо на Солнце. Глиссер, как и сам корабль, был снабжен поляризующим экраном. Сквозь потемневший экран Солнце казалось холодным зеленоватым диском на абсолютно черном фоне. Языки солнечной короны танцевали и колыхались, подобно лепесткам какого-то странного цветка.

Дэниел прищурился и сосредоточился на регулировке чувствительности своих оптических сенсоров, одновременно уменьшая степень поляризаций экрана. Вскоре экран стал полностью прозрачным, и сенсоры Дэна воспринимали прямые солнечные лучи. Цвет диска стал обычным — ослепительно белым с оранжево-желтой окантовкой. Это и была корона.