Дмитрий Манасыпов - Район. Возвращение

Вот он, очередной феномен Района, так отчетливо дающий о себе знать сейчас, в темноте Парка. Вроде бы со стороны слышались звуки, а то как же, но вот как? Отдельные и редкие, не такие уж и громкие, а сейчас? Такое ощущение, что с головы сняли глухой, проложенный изнутри чем-то звуконепроницаемым, рыцарский шлем «хундсгугель». Не, ну правда… такой ор здесь стоит, что обалдеть можно. Вот уж не подумал бы, если честно, что такое услышу когда-нибудь.

Где-то далеко впереди раскатисто рычал кто-то явно большой и сильный. Рычал, судя по ответам, на кого-то не менее крупного и крутого. Тот отвечал с очень заметным раздражением и обещаниями эту самую крутость доказать. Тоже мне, прям тираннозавры в юрском периоде, ага. Но рев этот лично меня напряг очень сильно, заставив подумать о том, что, кроме непонятной аномальной «заглушки», есть здесь что-то еще, куда как более странное. Слишком уж рык этот напомнил стандартных серых львов, а эти зверушки ну очень большие. А ревут не так сильно… Хотя какой из меня Дерсу Узала, вообще-то? Может, это просто две мутировавшие жабы, которым Волна, кроме децибел, больше ничего и не подарила? Очень, просто очень хотелось надеяться на это.

Не таких громких, но от того не менее неприятных звуков тоже было достаточно. Еле слышные взвизги где-то далеко, невнятное бурчание чьего-то, видно, совсем пустого и голодного живота неподалеку в кустах, шорохи, скрипы и трески. И ба! Вот об этом я не слышал, если честно…

В Парке горели фонари, натурально горели мертвенно-бледным светом, пробивающимся сквозь густые кроны там, чуть впереди. Охренеть не встать, честное благородное слово — я в шоке. Это как вообще понимать-то? Горят фонари, сразу видно, на центральной дорожке, которую помню с самого детства, горят себе и горят, не обращая ни на что внимания. Смущало меня только одно обстоятельство: далековато они горят. Чересчур далековато для того места, где мы сейчас находились. Ведь если припомнить, то отсюда до некогда широкой полосы асфальта хода-то всего ничего, минут пять. А сейчас, навскидку, все тридцать, если судить по этим белым звездочкам впереди. И чего тут творится, и как, самое главное, прикажете это все понимать? Не знаете? Я тоже, поверьте.

Образно это выглядело так: стоял себе среди густющих зарослей совсем чуждых нашей лесостепной полосе непонятных кустов рейдер Пикассо и пытался понять необъяснимое. И если судить по такой же оторопи его партнеров по туристическому и очень опасному походу, то они тоже явно ничего не понимали с ним за компанию. Такие вот дела, дамы и господа. Сколько раз зарекался считать, что все в жизни, и в Районе в частности, видел и знаю, и на тебе — удивляйся заново. Вот такая вот штука наш Радостный, любит, стервец, удивлять и поражать. И нам предстоит открыть эту терру инкогниту прямо вот сейчас, вот чего бойся-то. Жаль, что в темноте не было видно лиц Сдобного и сестры, а то посмотрел бы, каким придурковатым может быть мой собственный фейс.

А Крюк тем временем делал свои первые шаги по этому месту, уверенно направившись в сторону густой заросли чуть сбоку от нас. Видно, у парня свой собственный джи-пи-эс-навигатор имеется, который его и ведет куда нужно. Что нам оставалось, как не двинуться за ним? Правильно, никакого другого варианта и не было предусмотрено. Ох, мать твою за ногу, тот дятел, что когда-то все это устроил… какого мы из-за тебя здесь теперь шастаем, а не дома отдыхаем?

Темно, очень темно было вокруг. Неизвестно, как в районе света фонарей, но здесь — хоть глаз выколи. Ночники в шлемах отсвечивали в забралах зеленоватым мягким светом, хорошо, что они справлялись с теменью. Ориентироваться по размашисто шагающей фигуре Крюка было легко, такого провожатого явно не упустишь из виду. Сдобный, прихрамывая, шел прямо за ним, держа автомат наизготовку, и я его полностью понимал и разделял подобную предосторожность. У самого вдоль хребта так и бегали пупырышные мурашки позорного страха перед этим местом.

Под ногами шелестела густая трава, в некоторых местах достающая почти до колен. Вот же заросло здесь все за эти годы, крандец просто. Был простой и обычный парк, а стал черт его знает что. Да еще и то, что прямо от самого входа начиналась высокая стена вымахавших тополей-гигантов, не внушало доверия к этому месту. Слишком уж они стали какими-то инородными, чужими, а были когда-то просто пирамидальными, красивыми и ласково шуршащими листвой. Сейчас деревья торчали черными громадами, чуть потрескивая на ветру и странно шелестя листьями, которые в темноте неожиданно поблескивали металлическим отсветом. На толстых темных стволах еле заметно светились какие-то зеленоватые пятна, очень медленно передвигаясь. В какой-то момент я самым краем глаза прямо-таки зацепился за ствол одного из ближних к нам деревьев, на которых эти ползающие гнилушки неожиданно ускорились, начав закручивать залихватские петли с кренделями, как стеклышки в калейдоскопе.