Дмитрий Силлов: Закон наемника

Мужчина скрипнул зубами и столкнул с себя развороченное туловище американского транспортного робота, которого он и его семья давно считали просто домашним питомцем — уж больно естественно, по-собачьи вел себя BigDog-3 по имени Скуби-Ду, запрограммированный на адаптацию к любым условиям существования. При этом данную модель отличали повышенные показатели пулестойкости и взрывоустойчивости — нелишняя предосторожность для военной машины, преимущественно занимающейся транспортировкой боеприпасов на поле боя.

Но расположенные под влагонепроницаемым имитатором шкуры толстые бронепластины не спасли робота — многочисленные осколки мощного взрывного устройства полностью разворотили его бок, оторвали две ноги и изуродовали электронную начинку. В каше из покореженного металла и разорванных проводов что-то искрило. В двух шагах от Скуби-Ду валялась его оторванная голова, и чудом уцелевший динамик внутри нее скулил жалобно, хрипло и ненатурально.

Но мужчине не было дела ни до изуродованного забора, ни до покосившегося дома, ни до электронной собаки, ни даже до собственного лица — большой участок кожи от границы роста волос до самого подбородка был глубоко вспорот осколком, чудом не задевшим левый глаз…

Человек, буквально минуту назад бывший счастливым мужем и отцом, стоял и смотрел на глубокую яму, образовавшуюся на том месте, где только что стояла его жена, одной рукой придерживая рюкзак с сыном, а другой открывая створку бронированных ворот…

От его семьи не осталось ничего. Даже лоскута одежды, даже капель крови на подстриженном газоне, засыпанном землей и мелкими осколками декоративного камня. Тот, кто готовил взрывное устройство, хорошо знал как сделать так, чтобы после активации его детища никто не смог опознать трупы. Хоронить было нечего… да и незачем. Нужны ли бессмысленные ритуалы тем, кто умер только что быстро и страшно, — ребенку, его матери и его отцу? Который тоже погиб вместе со своей семьей, но по какой-то странной прихоти судьбы зачем-то сохранил способность видеть, дышать и двигаться.

Но это все легко поправимо.

Человек повернулся спиной к яме и вошел в дом. Кровь, капающая из глубокой раны на лице, залила его пиджак и рубашку, но он не обращал на нее внимания — мертвому все равно какого цвета его одежда.

В гостиной горел камин, возле которого стояли две бутылочки с детским питанием — Майуко предпочитала совмещать полезное с приятным. Она любила смотреть на огонь… примерно десять минут назад. А еще она любила своего сына и мужа…

— Я иду к вам, — сказал мужчина, опускаясь на колени перед камином и нажимая на один из камней в его основании.

Камень тяжело подался внутрь, после чего монолитное с виду основание камина медленно выехало вперед. Внутри него, словно в ящике длинной тумбочки, лежал длинный чемодан, небольшая кожаная сумка и объемистый сверток.

Мужчина достал сверток, положил на пол и развернул тяжелую, дорогую ткань.

Внутри нее лежали два японских меча. Первый — тот, что подлиннее, — был богато украшен золотом и драгоценными камнями. Второй, покороче, представлял собой полную противоположность нарядному собрату — черные ножны и такая же черная рукоять, единственным украшением которой была рельефная кнопка-мэнуки, изображавшая знак инь-ян, пробитый самурайским мечом.

Мужчина достал из ножен короткий меч.

Именно такими вакидзаси древние воины Японии совершали ритуальное самоубийство, если под рукой не было специального кинжала-кусунгобу. Теперешний хозяин меча хоть и не был японцем, но считал себя вправе просить древнее оружие, имеющее собственную душу, оказать ему последнюю услугу.

Клинок меча тоже был непроницаемо-черным, правда, на его поверхности можно было различить гравировку — дракона с жемчужиной в лапе и цепочку иероглифов.

«Отнимая жизнь у противника, помни — это не самое ценное, что ты можешь у него отнять», — прошептал мужчина…

Когда-то много лет назад он не смог понять, что имел в виду средневековый мастер, нанося на клинок эти слова. Как жаль, что понимание истинной мудрости приходит так поздно… и так страшно. Неизвестный противник только что отнял у него тех, чьи жизни были намного ценнее его собственной, но при этом сам остался в живых.

И это было неправильно.

Мужчина взглянул на ножны. На покрытой черным лаком поверхности дерева были выгравированы еще несколько иероглифов — строка из стихотворения великого японского воина двенадцатого века Исэ Сабуро, начальника разведслужбы не менее великого полководца Ёсицуне Минамото: «Того, кто встанет на пути синоби, [1] Синоби — японское прочтение китайского иероглифа «ниндзя» (в переводе «человек, умеющий ждать; тайный агент»). В древней Японии ниндзюцу и синобидзюцу были синонимами. не защитят ками [2] Ками (яп.) — 1) Души людей и предметов, способные к автономному существованию вне тела и обладающие собственным разумом. По представлениям японцев, не тело имеет душу, а душа управляет приданным ей телом. 2) Божество японской мифологии. и будды».