Виктор Косенков - Русский клан

Люди прятали оружие под плащ-палатками, сильнее подтягивали ремни, чтобы сохранить тепло.

Двое из школьников, ведущих внешнее наблюдение, дезертировали. Никто их винить не стал, ребята просто делали одолжение, не более того, но Вязников мысленно поставил напротив их фамилий галочки. С такими людьми никто из членов Клана больше никогда не будет иметь серьезных дел. Взялся за дело — доводи до конца.

Вскоре морось превратилась в полноценный дождик, вяло стучащий по крыше.

Девчонки, Катерина с Мариной, периодически носились на посты внешнего наблюдения, завозили еду, проверяли состояние наблюдателей. Видя внимание со стороны противоположного пола, мальчишки надувались, храбрились и всячески показывали свое пренебрежение к трудностям.

Такие поездки были опасны, но на риск приходилось идти. Раннее опережение было одной из важных составляющих стратегии Клана.

К вечеру на какой-то момент выглянуло солнце. Закатный, огромный огненный шар, не торопясь, опускался за горизонт, в клубящиеся тучи. Его лучи раскрасили лес, дома, поле. Проложили длинные тени, сделали ветви кустов золотыми. Даже через прицел легкого пулемета эта картина выглядела впечатляюще.

Катерина полулежала на чердаке, разглядывая «зону ответственности» под каким-то новым, диковинным углом. Капли жидкого золота свешивались с ветвей ясеня, растущего около дома.

Сзади зашуршало, это открылся люк, ведущий на чердак.

Катя обернулась.

В дыре торчала всклокоченная голова Сергея.

— Привет.

— Привет, — ответила Катя. — Я думала, что это Маринка. Она обычно в это время забегает.

— Я не помешал?

— Залезай.

Он уперся руками в пол, Катя краем сознания отметила круглый шар бицепса, растянувший рукав черной футболки.

— У тебя тут все как на ладони, — прокомментировал Сергей, выглядывая в чердачное окошко.

— Если бы не лес…

Они замолчали. В этом молчании было что-то напряженное, словно оба хотят сказать нечто, могущее показаться смешным в этой ситуации.

— Я… — начал Сергей.

— Что? — Катя прикусила язык.

Сергей молчал, ладонью растирая щеку.

— Зуб болит? — невпопад спросила Катерина.

— Нет… Просто… Щетина колется. — Он улыбнулся слегка растерянно. — Просто хотел спросить: ты, когда все кончится, что планируешь делать?

— Ну, — Катя растерялась. — Не знаю. Рожать. Наверное.

Сергей улыбнулся:

— Многие рожают с мужьями…

— Вот еще! — Катерина махнула рукой. — Делать нечего. Всегда бабы к родам мужиков не подпускали на пушечный выстрел. И правильно делали!

— Ну да… — Сергей пожал плечами. — Верно.

— Да и мужа у меня нет, сам знаешь.

— А… — Сережа поморщился. — Это, знаешь, бабка надвое… Ерунда. В общем, слушай, если ты ничего не планируешь, то давай куда-нибудь сходим. Потом.

— Давай, — ответила Катя настороженно.

— Ну и хорошо, — пробурчал Сергей и, пригибаясь под низким потолком, направился к люку. — Тогда я пойду?

— Ага… — Катя провожала его удивленным взглядом.

В отверстие просунулась голова Маринки.

— А вас тут много?!

— Нет, нет, — отмахнулся Сергей. — Уже ухожу…

Он ухватился за край, замер на мгновение в этом положении, удерживая равновесие. Закатное солнце заглянуло в узкое окошечко и на миг позолотило кожу его рук.

Война

Всю ночь и следующий день шел мерзкий, ровный дождь.

Из отряда наблюдения ушли еще двое.

И снова был вечер. И солнце обливало золотом крыши домов.

Ночью Валера, мучимый бессонницей, спустился на кухню. В темноте около окна он увидел человеческую фигуру и, боясь нарушить чье-то уединение, остановился за дверями, присматриваясь.

Тень шевельнулась, глубоко и тяжело вздохнула. На подоконник лег ребристый силуэт пистолета.

— Сережа? — Валера вошел внутрь, не зажигая огня. — Ты чего тут, сынок? Нервничаешь?

Сергей пожал плечами:

— Нет, пап. Просто. Думаю.

— О чем? — Огарев осторожно присел рядом с сыном.

— О жизни. — Сергей тихо засмеялся. — В такие моменты, наверное, всегда думаешь о жизни.

— Смерть, сынок, слишком близка, чтобы ее бояться.

— Я не про то. Я не боюсь. Просто странно все складывается. Сейчас кажется, что все эти страхи, которые были раньше, трудности разные, это такая… такая ботва, отец.

— Ботва, сынок, ботва, — с тихим смехом согласился Огарев. — С каких пор тебя заинтересовал первобытный сленг?

— Почему первобытный?

— Ну, ты даже себе не представляешь, сколько лет этому слову, которое теперь снова выплыло в сленговых словариках. А знаешь, как называется подруга чувака?