Александр Радин - Стрингер. Летописец отчуждения

Саян внимательно смотрел за мелькающими в редком подлеске фигурками людей. Сверху открывался отличный вид. Там на самом деле проходила охота. Один беглец угодил в «электру», еще одного пристрелили преследователи, трое бежали в сторону завода. Их фигуры то появлялись на проплешинах между деревьями, то снова исчезали за ветвями. Охотников командир подсчитать так и не смог. Больше десятка — это точно.

Пока «монолитовцы» хозяйничали в тесном укрытии, пленник отполз в угол и затих, растирая по щекам кровь и тихонечко поскуливая. Стрингер присел перед ним на корточки.

— За что… меня так? — обиженно шмыгнул носом Мамка.

— Попал под раздачу. Не повезло просто. Ты как?

Сталкер забито посмотрел по сторонам, выискивая среди вольготно расположившихся в комнате сектантов Саяна.

— Меня нельзя бить. За Периметром часто били, поэтому я оттуда ушел. Еще обзывались. Говорили, что я дурак. А Зона приняла. Меня здесь все уважают. А этот… — смерил Мамка ненавидящим взглядом командира. — Этот… Даже если из «Монолита» — не значит, что бить можно. Ведь так?.. Если Зона меня любит, нельзя ему меня лупить…

— Больше не буду, если тихо будешь сидеть, — сказал командир и вышел в коридор.

Сталкер ковырнул в носу, подцепил ногтем кровавую «козу» и начал пальцами катать из нее шарик:

— Как больно избил. Совсем до крови.

Алексею было жалко этого беднягу, который волею случая оказался не в том месте и не в то время.

— Чего вы там шушукаетесь? — повернулся к ним Кляп, обсуждающий с Бочкой, добегут ли пленные до забора завода, или их всех постреляют на подходе.

— Не трогай его больше. Даун он, юродивый…

— Ты откуда? — спросил у сталкера Алексей, чтобы занять Мамку разговором и немного отвлечь.

Вдруг что в голову взбредет и набросится на кого-нибудь. Ведь пристрелят сразу. Пусть лучше отойдет, пар выпустит.

— Из Киева я… В Киеве плохо было, — сморщился Мамка то ли от боли, то ли от неприятных воспоминаний. — Меня во дворе не любили, всякие гадости говорили. Работы не найти. Один хозяин ларька взял грузчиком, только обманул. Не заплатил денег. А в Зоне никто не приставал. Смеялись сначала, а когда камни Семипалате принес, сразу зауважали. Торгаш денег дал много. Мне потом Ломоть сказал, что тоже обманул, но не так, как тот. Ломоть помогает камни продавать. Хороший человек, совсем не задирается… Дашь закурить?

— Держи, — достал стрингер сигарету.

Он чиркнул зажигалкой. Мамка нервно затянулся, вытерев о рукав кровь.

— Мне государство денег платило через банк. Каждый месяц ходил получать. Но мало совсем… А я машину хочу купить, — доверительно шепотом сообщил сталкер. — Теперь точно куплю… В Зоне сначала трудно было. Собаки нападали, кабаны. Один раз даже кровосос. Но меня папка в тир водил, я за себя постоять умею…

— А зачем тебе машина?

— Да ты что! — улыбнулся разбитыми губами пленник так, будто Смертин в этом мире вообще ничего не понимал. — У кого машина — того уважают. У папы была, его уважали. Многие к нему приезжали, шины вулканизировали, отремонтировать просили. Когда папка был жив, все мужики ко мне хорошо относились, здоровались даже.

— А потом?

— И потом тоже уважали. А во дворе издевались… Я книжки люблю читать, а еще в шахматы играть. Я бы с тобой сыграл, только вот доску спрятал в подвале дома на Кордоне. Там сухо и точно никто не найдет, — лопотал Мамка.

Видно, все же отпустило парня. Со стороны трассы вновь начали палить. Кто-то протяжно закричал.

— Пулю схлопотал, — прокомментировал не отрывающийся от окна Бочка.

— Саян! — позвал узбек. — Военные сталкеры подтянулись!

— Я понял, — ответил из коридора командир.

Кляп был как всегда спокоен. Через поле по следам группы к заводу выходил отряд военных сталкеров. Их было намного меньше, чем в Чистоголовке, видно, псевдогиганты поработали на славу.

С одной стороны охота, а с другой военные. Сейчас встретятся, и начнется потеха.

— Военные своих зачистят, — сказал тихо узбек. — Задача элиты — пресекать в Зоне любую незаконную деятельность. Не получится отдохнуть нам.

Смертин вышел в коридор к командиру. Тот курил, прислонившись спиной к стене.

— Саян, ну откуда у тебя такие гестаповские методы? Ты же видишь, он дурак.

Командир сурово посмотрел на стрингера.

— Ты там с Рябым шептался. Он тебе что-то про Монолит плел, про Зону, про желания…

— Было дело, — кивнул Алексей. — В лесу.

— У каждого есть сокровенное. Я, например, всегда хотел семью. Сирота я. И только в Зоне у меня появились братья. Мне плевать, журналист, что ты о них думаешь. Они — мои, моя единственная родня. Больше никого нет. Так вот, чтобы защитить братьев, надо быть жестоким. Здесь нельзя сопли распускать, потому что всегда есть вероятность получить пулю в спину. Понял?