Евгений Прошкин - Враг «Монолита»

Мусорная постройка оказалась прочной, ни одна доска за все эти дни из конструкции не выпала.

— Командиру понравилась идея засады, но здесь что-то пошло не так, — высказался Сергей.

— Это не засада, — твердо сказал Доберман. — Пятеро наших и два чужака. Это подстава. Полковник сдал ветеранов военным, я только не пойму, как он это сделал. И для чего был нужен этот шалаш… Зачем ты его соорудил?

— Командир ничего мне не объяснял. Просто приказал построить что-нибудь эдакое. Все равно что. Без разницы, лишь бы стояло.

Тревожное предчувствие, которое донимало Сергея всю дорогу, внезапно оформилось в ясную мысль.

— Без разницы! — со значением повторил Швед. — Тебе ясно?!

— Нет.

— Это было сделано для чужих. Мы только что обсуждали ветеранский транс, который непосвященные принимают за молитву. Нас считают фанатиками. Всех: и ветеранов, и молодых. Весь отряд. Михал Михалыч не хотел развеивать это заблуждение, оно действительно для нас полезно. Но… сейчас не об этом речь, совершенно не об этом! — Сергей вдруг разволновался, он заговорил быстро и сбивчиво: — Знаешь, когда командир велел мне построить эту ерунду? В тот день, когда стало известно, что военные начинают свой «Фарватер». Тогда их здесь еще не было. Вертолеты появились в городе как раз после того, как я закончил тут возиться. Никто не предполагал, чем закончится армейская операция, я лично думал, что ни один военный не выживет. Командир готовил эту дурилку не для них. Не под конкретную ситуацию. Он это делал впрок, он заранее собирался вас сдавать, еще даже не зная о том, что Бродяга уйдет из отряда.

— Полковник заманил сюда наших братьев, используя коммуникатор Бродяги. Но как он привел в магазин военных? Ты думаешь, Полковник пошел с ними на сговор?

Швед покачал головой:

— Я думаю, что сговор между ними невозможен.

Он посмотрел на ближний труп военного и, нагнувшись, принялся ощупывать его карманы. Доберман это одобрил и взялся за второго.

— Вот он! — тут же объявил ветеран, показывая коммуникатор. — Это точно наш КПК.

— Только как он попал из бункера Михал Михалыча к этому сержанту?

— Его можно элементарно подбросить, — предположил Доберман. — У военных вчера погибла разведгруппа. Их взял в оборот контролер, и они перестреляли друг друга, Самсон лично это наблюдал. Что стоило потом сунуть кому-нибудь из них в карман КПК, якобы добытый ими в бою? Хотя… это выглядит как-то сумбурно…

— По-моему, вполне реалистичная версия, — отозвался Сергей. — Сначала подкинуть покойнику коммуникатор с информацией о встрече бойцов в магазине, а потом позвать сюда ветеранов от имени Бродяги. В этой комбинации всего два хода, и оба беспроигрышных — для Михал Михалыча, конечно. А чей это, кстати, КПК?

— Он выключен.

— Так включи, заодно и проверим, было ли там что-то для военных.

— Здесь этого нельзя делать. Мы его посмотрим на базе, аккуратно. Иначе Полковнику сразу станет известно, что коммуникатор снова работает.

— Когда вы его вскроете?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

Швед посмотрел Доберману в глаза — его взгляд снова был холодным и слегка отстраненным. То, что Сергей принял за признак доверия, было всего лишь разговором. Закончился разговор — закончилось и доверие.

Доберман убрал КПК подальше.

— Если мы примем решение, затрагивающее твои интересы, тебе об этом сообщат, — бесцветно произнес он.

— В переводе на человеческий это означает, что, если ветераны приговорят меня к расстрелу, мне дадут время побриться. Так?

— Совершенно верно, — сказал Доберман.

Все утро Швед наблюдал, как два бойца под дождем сливают из бензовоза топливо.

— Вертолета у Кабана больше нет, столько бензина отряду уже не нужно, — пояснил дежурный на воротах, нисколько не сомневаясь в логике такого решения.

Цистерна по-прежнему стояла за кинотеатром и хлеба не просила. Однако Михал Михалычу зачем-то приспичило вылить несколько тонн бензина на асфальт.

Полковнику срочно понадобилась большая емкость, это было очевидно.

После ночного похода Швед уже не спал. Они с Доберманом вернулись под утро, и ложиться на час не было смысла. Когда у Сергея иссяк энтузиазм, вместе с ним улетучилась и бодрость. Он чувствовал себя разбитым, опоздавшим и обманутым. Одним словом — плохо.

Нападение на базу началось внезапно. Кто-то случайно увидел, как свалился вниз наблюдатель на крыше многоэтажки, той самой, где в гигантском лозунге «СЛАВА ТРУДУ» не хватало двух букв. На связь тут же вызвали второго снайпера в соседнем доме, но он не отвечал.