Дмитрий Никитин - Алайцы на Айгоне

— Боже мой, — засмеялась Вин, откинувшись в кресле. — Вы не представляете, как приятно после всех этих тюбиков пить из настоящих бокалов.

— Не правда ли, ледяное ируканское особенно хорошо? — повернулся к алайке барон Грогал. — Между прочим, женщины, пьющие ледяное ируканское, как-то особенно хорошеют…

Вин была здесь в общем центре внимания. Имперцы, глядя на нее, прямо подбирались в своих полосатых мундирах со стоячими воротниками.

— Восхищаюсь Вашей отвагой и завидую Вашим спутникам, сударыня, — продолжал командир «Сайвы», подав стюарду знак снова разлить вино по бокалам. — Хотя не понимаю, как можно подвергать опасностям космоса столь совершенное создание…

— С моими отважными спутниками не страшна никакая опасность, — громко ответила Вин, а потом шепнула, перегнувшись к Багу. — Вы здесь в скафандре смотритесь, будто рыцарь, прибывший на званный ужин прямо из похода, в латах.

На самом деле Баг чувствовал себя ужасно. Шарниры в нижней части скафандра не давали толком усесться, а железный обруч воротника натирал шею. Тем не менее, услышав комплимент от Вин, он расправил плечи:

— Да уж, хваленые имперцы, на таком чудо-корабле рисковать не захочешь. На Айгон садиться, это вам не крабораков с тарелок кушать.

Бага занимал разговорами нудный тип — здешний начальник службы планетарного транспорта. Расписывая преимущества гусеничного движителя над многоколесным, он так запутался в алайских технических терминах, что Баг не выдержал и сам коротко разъяснил ему по-эсторски, что для ограниченных задач «Айгонохода» оптимально подходили именно колеса. Вин же оживленно спорила с имперским ксенобиологом, которым, как ни странно, оказался капеллан. Он упорно отстаивал идею, что на всех планетах жизнь должна развиваться по одним и тем же законам и порождать одинаковые формы.

— Что может быть естественней, чем рыба для водной среды и птица для воздушной? — вещал ксенобиолог, откинув клобук. — Так же и разумное существо не может не быть подобным человеку: прямоходящим, двуногим, с руками для работы и развитой гортанью для осмысленной речи.

— Святой брат! — Вин, казалось, возражала только из принципа, — Вы пытаетесь оправдать эволюцией догмат об образе и подобии. Мы даже не можем представить, какие причудливые формы порождают далекие от нас миры. Может быть, мы встретим там разумные горы и целые океаны.

— Сестра моя, — сокрушенно вздохнул монах, — зачем же океану разум?

— Может, чтобы познать Бога…

Командиры негромко обсуждали через стол, как «Сайва» обеспечит выход алайцев на посадку в горный район, а те организуют в котловине площадку для приземления имперцев, выставив специальные маяки. Два капитана сделали под видеозапись заявления о дружбе и взаимном уважении Герцогства и Империи, какие бы разногласия не разделяли их в былые времена. Бага так и подмывало спросить, осталось ли в прошлом имперские претензии на мировое господство, и что господа крысоеды думают о подрывной деятельности своих спецслужб.

— За Его Величество Императора Эсторского! — поднялся с бокалом в руках барон Лугс.

— За Его Высочество Герцога Алайского! — подхватил барон Грогал со своего края стола.

— За Гиганду! — воскликнула Вин, — За Человечество!

Второй день на «Заггуте» шла подготовка к высадке. Баг формировал поезда из контейнеров и, как локомотив, проталкивал их через все отсеки в экспедиционный корабль. Неожиданно через спутник-ретранслятор пришло сообщение с «Сайвы», уже перешедшей на другую орбиту. Командир созвал всех в командный модуль, чтобы прокрутить видеозапись, сделанную имперцами, похоже, с орбитального робота сопровождения.

Баг не мог понять странные маневры имперского планетолета. Его колесо хаотично поворачивалось, полыхая вспышками вспомогательных двигателей и залпами вакуумных пушек. Различить, с кем «Сайва» вела орбитальный бой, удалось, только когда враг появился на фоне черноты космоса, а не маскирующей его поверхности планеты. Это был маленький белый конус, перемещавшийся с огромной скоростью. Несколько раз камера теряла остроносого пришельца из вида, но потом он снова появлялся, выходя на опасное сближение с бубликом планетолета. Все попытки поразить конус не давали результата, он только наращивал скорость и с легкостью уклонялся от летящих в него снарядов. Наконец, на белой поверхности появилась ослепительная точка лазерного луча. Вместо разрушений, ожидавшихся от попадания светового импульса такой мощности, конус лишь слегка дернулся, а потом, набрав еще скорости, стремительно исчез за диском Айгона…